— Мою жену звали Сара. К несчастью, она умерла, — вежливо улыбнулся отец Ушеру Рудду.

— От чего? — разозленный милой откровенностью отца, агрессивно грубо выпалил Ушер Рудд.

— Это было очень давно. — Отец сохранял спокойную вежливость. Пойдем, Бен, иначе мы опоздаем.

Мы повернулись и сделали шага три. Но Ушер Рудд рывком обежал нас и, тормозя пятками спортивных туфель, оказался к нам лицом, загородив дорогу.

Голос прозвучал пискляво, зло и триумфально:

— Я добьюсь, что вас отзовут из кандидатов. Оринде Нэгл вернут ее права.

— Ах. — В единственный слог отец вложил все понимание мира. — Так вы стерли в порошок Пола Бетьюна, чтобы расчистить ей дорогу, не так ли?

— Она стоит десяти таких, как вы. — Ушер Рудд пришел в ярость.

— Она счастливая женщина, что у нее так много болельщиков, — Вы проиграете. — Ушер Рудд почти танцевал от ярости. — Победить должна она.

— Прекрасно... — Отец обошел его, я следом, а Ушер Рудд сзади выкрикнул вопрос, который я никогда бы не задал, но безумно хотел знать ответ:

— Если ваша жена давно умерла, как вы обходитесь с сексом?

Отец явно слышал, но не сбился с шага. Я рискнул и украдкой взглянул на его лицо. И ничего не прочел. Он не выказал ни неловкости, ни тревоги.

Может быть, только веселое изумление.

Ленч в пабе прошел оживленно. Все активисты, возбужденные утренней речью, продолжали обсуждать ее. Во второй половине дня мы побывали на заводе фурнитуры, а потом на фабрике, производившей краски. Кандидат, при ходьбе опираясь на трость, внимательно выслушивал местные проблемы и обещал найти способы их решения, если его выберут. Он пожал бесчисленное количество рук и раздал бесчисленное количество автографов.

Составляя план избирательной кампании. Мервин Тэк ожидал, что кандидатом будет Оринда, которая очарует столяров и составителей красок. В свою очередь, некоторая часть рабочих рассматривала другого кандидата как узурпатора. Отец развеял такие настроения, высоко оценив работу Оринды, но не принося извинений за то, что его выбрали вместо нее.

— Прирожденный политик, — шепнула мне в ухо одна из леди-активисток.

— Учитывая, к чему склоняется страна, с Ориндой мы бы потеряли это переходящее от партии к партии место. Хотя она, конечно, так не считает. С вашим отцом у нас лучшие шансы. Но избиратели непредсказуемы. Часто они могут провалить кандидата в отместку. И они обычно голосуют за партию, а не за личность. Поэтому грязные обвинения не очень повредят Полу Бетьюну, особенно среди голосующих мужчин. В душе они не считают связь на стороне большим грехом, просто подумают: «Повезло парню». И если вы надеетесь, что женщины не проголосуют за человека, имеющего любовницу, то вы ошибаетесь. Проголосуют.

— Значит, Ушер Рудд не передвинул крестик из одной клеточки в другую?

— Если и передвинул, то не так намного, как он воображает, мелкий негодяй. На местах не очень-то обращают на него внимание. Другое дело в Вестминстере. Там до ужаса боятся копания в прошлом. И чем выше человек забрался, тем больше он ненавидит «разгребателя грязи». Разве вы не замечали: если член парламента подмочил репутацию, то быстрее всех его вышвыривает собственная партия?