– Если соберет очень большую, то нас и ярость воинов оджака может не спасти. Задавят толпой, затопчут. Думаю, и они сейчас деньги собирают?

– Точно не скажу… но куда ж без денег?

– Да… серебро всем нужно. Бейтюльмаджи, а насколько у нас плохо с деньгами?

– Совсем плохо, о светоч нашей жизни! В поход мы выступили с немалой казной, султан Мурад собрал с райя особый военный налог. Но время идет, войско ест и пьет, скотину тоже без кормов не оставишь, от той казны меньше трети осталось. Султан рассчитывал на прибытие денег из Сирии и Египта, но, боюсь, арабы нам, пока всех лжесултанов не поубиваем, ничего не заплатят.

– И Мустафе? Слышал, что его и наши янычары весьма уважают.

– Оджак при нем очень хорошо жил – службой не перетруждали, за грабежи в Стамбуле не спрашивали… Только для халифата это могло плохо кончиться! – за казначея ответил великий визирь.

– Так?.. – проявил настойчивость султан.

– И ему.

– А потом?

– Он умрет от горя из-за сгинувших в междоусобице воинов Аллаха. Не сразу после того, как попадет в наши руки, а через два-три месяца. Есть медленные яды, а покушать последний Осман очень любит.

– Хорошо. Я неодобрительно отношусь к убийствам царственных особ, особенно после того, как сам стал халифом.

Присутствующие вежливо заулыбались шутке султана. В его шатре, ранее принадлежавшем Мураду IV, могло бы разместиться и заметно больше людей, но сейчас здесь оставались только те, кто реально определял линию поведения армии. Нетрудно было заметить, что при соблюдении внешней почтительности слово султана здесь не является решающим, и халиф об этом прекрасно знает. Да и великий визирь вынужден прислушиваться к словам своих соратников очень внимательно. Довольно скудное освещение светильников хорошо подходило к атмосфере заговора, в шатре доминировавшей. Ясно было, что после победы часть из присутствующих сцепится в смертельной схватке за власть уже между собой, однако сначала эту самую власть необходимо было добыть. Разбить конкурентов.

– Значит, решено, идем на восток? – прервал небольшую паузу султан.

– Да! – твердо ответил на вопрос повелителя великий визирь Зуграджи-паша.

– Да! – поддержал его новый сердар, Силахдар-паша.

– Да! Согласен! Немедля! – вслед за лидерами высказались и остальные члены дивана.

– Бейтюльмаджи, хватит ли нам денег на поход, хотя бы… до Эрзерума?

– Боюсь, нет, падишах. На оставшиеся средства нам и до Анкары не дойти. А перед боем стоило бы поощрить воинов. Малыми деньгами здесь не обойтись.

– Есть у кого мысль, как нам пополнить казну?

В шатре возникла недолгая, но очень неприятная пауза. Здесь собрались воины, «люди пера», как называли в халифате гражданских чиновников, которые еще не успели завоевать значительного влияния при новом султане.

– Ко мне подходили вчера… – бейтюльмаджи тщательно подбирал слова, – несколько евреев-ростовщиков…

– Из Истамбула? – встрепенулся Зуграджи-паша.

– А?.. Не знаю, может, и из столицы, я не спрашивал.

– Напрасно. Они могли бы много чего рассказать о состоянии дел у наших врагов.

– Особенно если поднести огонька к пяткам! – отозвался кто-то из второго ряда.