— Ну, а уж как этого зовут, сама чёртова бабушка, верно, не знает…

— Назови его по имени, и я тебе тогда скажу, — ухмыльнулся Глазище.

— Даже не знаю, как его и окрестить. Назову Птицежорище, не ошибусь назвав Ширеширище — и того меньше, Вышегорище — тоже правильно будет. Назовём-ка его Птицежор-вышегор-ширеширище, — решил Белый Арап, жалея загубленных птиц, — это имечко как раз подходит к его нраву и привычкам. Наверно, это сам знаменитый Птицежор-вышегор-ширеширище, сын стрелка и внук лучника, кушак земли и лестница небесная, птичья чума и людское пугало, иначе его никак и не назовёшь.

— Смейся, смейся, Белый Арап, — ответил Птицежор-вышегор-ширеширище, — только лучше бы ты посмеялся над самим собой, потому что не знаешь, какая беда тебя подстерегает. Ты думаешь, очень просто заполучить дочку Рыжего царя? Видно, не знаешь, что за чёртова ведьма эта девка: захочет и обернётся птицей, хвостиком вильнёт — и от вас уйдёт, поминай как звали. Попусту вы туда тащитесь, напрасно только себя утруждаете, ежели и меня с собой не прихватите.

— Коли хочешь, айда и ты с нами, — сказал Белый Арап. — Сразу и за цело возьмёшься — Морозище за патлы схватишь, носом в солнце уткнёшь, может согреется немного, не будет больше зубами стучать, как старый журавль клювом, а то, глядя на него, и у меня мурашки по спине бегают.

Пристал Птицежор-вышегор-ширеширище к Белому Арапу, и пошли они дальше вшестером. Где проходили — страх наводили: Морозище дотла все леса сжигал, Голодище землю глодал, песком заедал, а сам от голода орал, Жаждище всю воду из озёр и прудов выпивал, ничего не оставлял, — так, что рыбы на суше метались, лягушки змей водяных глотали, а те ар жажды визжали, Глазище же всё насквозь, как сам нечистый, видал и только всем на удивление и на страх верещал, что ему в глаз попадал…

Так и нёс он всякую чепуху несусветную.

А Птицежор всех птиц хватал и подряд без разбору пожирал — ощипанных и неощипанных, так что из-за этого пугала никто пернатых около дома не мог разводить.

Лишь один Белый Арап никому не причинял никакого зла, никого не обижал, а с товарищами честно делил все прибытки и убытки, да и со всеми был в дружбе: знал, что они ему понадобятся при дворе Рыжего царя. О скупости, злости и жестокости этого царя шла молва по всему миру: людей он ничуть не жалел, для него всё одно — что человек помер, что пёс околел. Но как говорится — на каждого вора найдётся свой разбойник. Думается мне, что из пяти пугал, приставших к Белому Арапу, хоть один-то справится с Рыжим царём, и придётся этому царю иметь дело с настоящими людьми, а не с безмозглыми чурбаками, как по сю пору. Только заранее знать нельзя, как всё сбудется.

Вот ведь как бывает — у одного все карты на руках, у него и хлеб и нож, режет себе сколько хочет, а ты знай поглядывай, а сделать ничего не можешь! Как говорится: кто в силе, тот и кости грызёт, а кто слаб — и мякиша не разжуёт. Так и Белый Арап со своими товарищами: может, им и удастся заполучить дочку Рыжего царя, а может и нет. Пока они всё идут и идут вперёд, а там уж как посчастливится. Мне-то какая печаль?! Моё дело сказку сказывать, а ваше слушать.