Поскольку, к сожалению, в окрестных лесах, кроме помета неизвестных животных, никакой дичи не было, винчестер Родиона висел на стене и при всем уважении к Чехову так и не выстрелил.
К сожалению, ушли многие друзья. Их рыболовное богатство перешло ко мне по наследству.
Кроме того, возвращаясь из каждой зарубежной поездки, я обязательно привожу что-то новенькое. Казалось бы, покупая очередную спиннинговую катушку, четко осознаю, что дома лежат еще штук двадцать. Но удержаться невозможно – не дает ностальгическое ощущение дефицита, когда поплавки делали из шампанских пробок, а четырехсекционные бамбуковые удилища были верхом пижонского благополучия.
Помню, тыщу лет назад летели мы впервые в Канаду, и наш самолет посадили ночью на дозаправку в Шенноне. Мы вышли в полутемный зал аэропорта и увидели огромный супермаркет, в котором все было и никого не было. Мы, как в Эрмитаже, стали по нему прогуливаться – денег-то ни у кого нет, – и вдруг я увидел огромную корзину, в которой лежала голубая леска – 0,8. Что делать? Оставалось только одно – украсть! Полтора часа я кружил около этой корзины с леской, брал ее, клал обратно. Страшно же: первый раз выехать за границу и быть арестованным прямо в аэропорту дозаправки. Когда объявили посадку и все табуном пошли в самолет, я зажмурился и положил леску в карман. Мокрый, зашел в салон, все ждал – сейчас задержат. Но ничего. До сих пор эта леска у меня лежит – мы же на акул не охотимся. Иногда супруга отматывает от нее метра два и сушит мои трусы на даче…
Кто в нашем театре понятия не имел о рыбалке, так это Андрей Миронов.
Но на съемках фильма «Трое в лодке, не считая собаки», которые проходили на Немане, в районе города Советска (Тильзита), мы, пока шла подготовка, отправились рыбачить и позвали с собой Андрюшу. В фильме есть эпизод, когда на удочку попался огромный сом (естественно, муляж), и он тащит нашу лодку неведомо куда. Для этого нужны были водолазы. Мы дали Миронову удочку, предварительно кое о чем договорившись с водолазами. Мужики подкрались по дну и аккуратно подцепили Андрюшке на крючок окуня граммов на шестьсот…
Боже, что было с Андреем! Восторженный, он носился среди группы, показывая каждому трепыхающуюся рыбу, и приговаривал: «Понимаете, это не они! Это я поймал! Я!»
В съемках, кстати, участвовали три собаки – три одинаковых фокстерьера. Один – просто убийца, сволочь, гад. Он мог делать что угодно: он таранил лодку, танцевал, пел, улыбался, но к нему нельзя было подойти, потому что он откусывал сразу все, что попадалось. Другого можно было держать за ухо, за ногу, можно было ему откусить нос, но при этом он оказался полным кретином и только жрал и лежал там, где его положат. А третий был чем-то средним. И вот они втроем играли эту одну «не считая собаки».
…Редко удается очутиться на рыбалке в безлюдном месте. Так называемой частной жизни в нашей актерской профессии вообще нет, если актерское лицо примелькалось в народе. Спрятаться некуда, потому что народ у нас везде и его много.
В одна тысяча девятьсот… году мы с моим другом и партнером выкроили несколько долгожданных летних дней и на моем частном автомобиле «Победа» (маленьком БТР для семейных нужд) двинулись по наводке под город Вышний Волочек на никому не известные Голубые озера, чтобы порыбачить и отключиться от общественной жизни. Наводчики гарантировали глушь и уединение. Двое суток мы пробивались через овраги, ручьи и дебри, и, когда неожиданно вырвались к озеру, даже не разобравшись, голубое оно или нет, раскинули палатку, окунулись, и я, как самый ленивый в дуэте, плюхнулся на траву, а Державин, как самый рыбак, тут же голый по что-то пошел в воду и закинул удочку. Тишь, глушь, одиночество и счастье!