— Не давайся, девочка! Не давайся ему! — в ужасе закричала Цапля, сжав кулаки.

Женщина пыталась отбиваться от него ногами, но он, одержимый своим Сном, ловко уклонялся от ударов и в конце концов смирил ее сопротивление. Она лежала прижатая к земле, дрожа и задыхаясь от страха. Она кричала и извивалась, а он тем временем задирал ее плащ. Борьба была короткой — жертве не сладить было с могучим охотником.

Цапля покачала головой. Когда мужчина овладел женщиной на прибрежном песке, Сила, переполнявшая видение, вышла из берегов.

Мужчина поднялся на ноги. Выражение лица его было таким странным — словно он находился во власти неких потусторонних сил и не отдавал себе отчета в происходящем. Его пальцы дрожали, когда он завязывал шнурки своих высоких мокасин. Почти случайно его взгляд пересекся со взглядом всматривавшейся в туманное облако Цапли. Он сжался и что-то прошептал. Потом он перевел взгляд на женщину, распростертую на песке, — ив глазах его вспыхнул ужас. Изумленно покачав головой, он поспешил прочь.

Внезапно он обернулся и со жгучей ненавистью посмотрел прямо в глаза Цапле. Он поднял кулак. Его красивое лицо перекосилось от крика, слезы стекали по его щекам. Он как будто страстно убеждал кого-то в чем-то, спорил или оправдывался. Потом он отвернулся и побежал прочь, перепрыгивая через высокие камни. Его вопль разнесся по равнине и словно повис в затуманенном воздухе.

Облако пара закружилось, видение исчезло во мраке.

Опять послышался зов, громкий, настойчивый. Цапля устало провела по лицу мозолистой ладонью.

— Это не он. Нет… вовсе не он. Кто же тогда? Кто? Она потянулась к мешочку с ивовой корой и бросила еще горсть на пышущие пламенем угли, дабы последовать далее по тропе встреч, дарованных Единым.

И в волнистом тумане возникло другое видение. Женщина, которую Цапля видела на берегу моря, лежала нагая, со вздутым животом, в котором толкалось дитя. Поодаль стояли другие женщины; их глаза блестели при свете горящих березовых и ивовых веток. На лбу у роженицы выступил пот; он стекал в ложбинку между ее грудей на шкуру, на которой она лежала. Женщина сжалась в конвульсиях, расставив ноги, и другие склонились над ней, готовясь прийти на помощь.

Женщина скорчилась и закричала, тяжесть сдавила ей грудь. Стали отходить воды; они хлынули, заливая темно-багровые шкуры, на которых она лежала. Одна из старух кивнула. Роды проходили трудно. Наконец появился плод — красно-синеватый, измазанный выделениями лона. Одна из женщин — редкостно красивая — склонилась и перерезала пуповину, а другие тем временем приняли ребенка и отерли его тельце травой. Сердце Цапли содрогнулось, когда она узнала красавицу: это была Обрубленная Ветвь. Сжав кулаки, Цапля обратила к Отцу Солнцу молитву: да проклянет он во веки веков ее обидчицу, да лишит ее загробной жизни, чтобы душа ее тлела в земной грязи.

Она опять взглянула на младенца. Солнечный луч, пройдя сквозь отверстие в кровле, осветил новорожденного.

Живот роженицы был все еще вздут. Она вновь забилась в конвульсиях, расставив ноги. Две другие женщины держали ее лодыжки. Из лона стал выходить второй ребенок — ногами вперед. К роженице приблизилась какая-то старуха. Она поглядела на женщину и покачала головой. Шишковатые руки коснулись лона и раздвинули его. Роженица издала протяжный вопль, и второе дитя появилось на свет. Старуха покачала головой и что-то пробормотала себе под нос. Поморщившись, она подняла и перевернула ребенка. Роженица застонала, кровь хлынула потоком.