— Идем! — приказал Кричащий Петухом, и она почувствовала, как он схватил ее за руку.

Она вздохнула и стала спускаться вниз по скользким камням. У подножия этой огромной вулканической гряды лежали сугробы метров в пять высотой. Снег ослепительно блестел на солнце. Она достала из сумки и натянула на глаза кожаную повязку с разрезом — защиту от солнечных лучей.

Впереди расхаживал среди сугробов Вороний Ловчий, похожий на черную мошку на куске сала. Он ворошил каждый сугроб, чтобы убедиться, что под ним не прячется мамонт или Дедушка Белый Медведь. Убеждала их Обрубленная Ветвь не забивать ездовых собак — но голод оказался сильнее здравого смысла. А теперь, без собак, они бессильны перед хищниками. Всем им вместе едва ли удастся совладать с голодным медведем!

С каждым шагом пустота в груди Пляшущей Лисы росла. Чем дальше она была от Бегущего-в-Свете, тем больше ее тянуло к нему. Когда они жили в одном лагере, она, по крайней мере, могла случайно обменяться с ним несколькими фразами, нежно прикоснуться к его руке. Но здесь у нее не было никакого утешения, никакой защиты от сурового нрава ее мужа.

Спустя несколько часов Облачная Мать постепенно развернула над ними свое темно-серое покрывало. Сперва Ветряная Женщина лишь нежно поглаживала одежду Лисы, но к тому времени, когда Отец Солнце проделал половину своего пути над горизонтом, порывы ветра что есть мочи хлестали ее, заходясь в непрестанном вое. Струи снега, снесенного ветром с окрестных сугробов, били по лицу, как заледенелые костяные осколки.

Ее ненависть кипела, мысли ее то улетали к Бегущему-в-Свете, то снова возвращались к Кричащему Петухом. «Ему принадлежит моя душа!»

«Я защищу тебя», — прозвучал в ее ушах полный отчаяния голос Света.

Она легко вздохнула. Больше Кричащий Петухом не поднимет на нее руку. Память о прикосновении его плоти вызывала у нее тошноту.

Она увидела, как старый шаман откашлялся и харкнул на снег.

— Не могу, — прошептала она, — не могу я оставаться с тобой, старик. Подумать противно, что твой гнилой рот еще раз коснется моей кожи, что твои крючковатые пальцы будут ласкать мое тело. Уж лучше смерть!

Она огляделась, чувствуя, как сердце ее превращается в камень. Она сжала губы и задумалась.

Буря бушевала на равнине, кристаллики льда застывали в волосах и на коже, и все-таки они продолжали путь. Когда весь отряд спустился с горы, Пляшущая Лиса замедлила шаги и стала отставать от других, пока не оказалась в хвосте колонны. Она отошла в сторону, будто бы по нужде. Сердце ее колотилось что есть мочи. Другие, как подобает, отвернулись от нее.

Она села на корточки среди сугробов; колени ее дрожали. Отряд уходил все дальше и наконец исчез из виду в снежных круговоротах. Только следы, исчезающие на глазах, отпечатались в снегу.

Собравшись с силами, она кинулась к большому сугробу и спряталась за ним. То и дело испуганно озираясь — вдруг ее хватятся? — она стала карабкаться вверх по склону гряды.

Дрожа, она глядела в ледяное пространство и шептала:

— Ветряная Женщина, пожалуйста, замети мой след! Я должна вернуться.