Наша задача сейчас составить его фоторобот.

Мнения, как всегда, отличались разнообразием. Даже относительно цвета волос свидетели никак не могли прийти к общему знаменателю. Пронькины стояли на том, что мужчина был брюнетом, а дама с голосом умирающего лебедя крепко держалась за то, что это был светлый шатен, ближе к блондину.

– А по-моему, обычные светло-русые волосы, – сказала старушка Савицкая.

Кое-что выяснить все же удалось. Это был мужчина лет тридцати, среднего роста, в очках. Очки, конечно, весьма затрудняли дело, потому что они могут значительно изменить внешность, если убийца в реальной жизни их не носил. В общем, фоторобот вышел слепой – никаких характерных примет: нос прямой, лицо худощавое, уши обычные. Больше всего запомнились большие очки и шапка.

– Мне кажется, – заметила Савицкая, – очки были с затемненными стеклами. – Она улыбнулась тонкими губами. – Знаете, что говорил в таких случаях Шерлок Холмс?

– И что же он говорил? – поинтересовался Дмитрий.

– Что если что-то слишком бросается в глаза, борода например, значит, она наклеена. Вот и очки были маскировкой.

«Ну бабка – молоток!» – внутренне улыбнулся Самарин.

Когда фоторобот был готов, на экране возникло среднестатистическое русское лицо. Не кавказец, не цыган – обычный человек без примет.

– Ну что, похож? – спросил Дмитрий у свидетелей.

– А шут его разберет, – недовольно буркнул обладатель пыжиковой шапки. – На каждого второго похож.

– А по-моему, в этом лице скрыто что-то порочное, – сказал «умирающий лебедь».

– Да и не скрыто! – возмутилась усатая дама. – Сразу видно – бандит.

– Это он, – от лица себя и мужа констатировала Пронькина.

– А вы что скажете? – обратился Дмитрий к Савицкой.

– Не знаю, – та покачала головой, – что-то есть… Но в целом и он, и не он.

– Понятно, – сказал Самарин и включил свет. – Большое спасибо, все свободны.

Свидетели встали с мест и двинулись к выходу.

– Да, Анна Васильевна, – сказал Дмитрий, провожая пожилую женщину до дверей, – вам бы в уголовном розыске работать, с вашей фотографической памятью.

– Практика, – пожала плечами Анна Васильевна, – всю жизнь проработала в первом отделе. Память – это у меня профессиональное. – Она помолчала, а затем добавила, гордо подняв голову:

– Сорок два года в органах – и горжусь этим!

В понедельник с утра Кол уселся у телефона и стал ждать. Звонков не было – его не вызывали ни в вокзальное отделение, ни в транспортную прокуратуру, ни в портовую милицию. Пришлось действовать самостоятельно. Опять проявлять личную инициативу.

«Понимаешь, – убеждала его по телефону Катя, – тебе это нужно – ты и действуй».

А потому, проведя полдня в томительном ожидании, Кол отправился на Ладожский вокзал. Там, однако, ему ничем помочь не могли – его дело вел следователь Березин, а он находился в прокуратуре. Кол направил свои стопы туда. На этот раз удача ему улыбнулась – Березин оказался на месте. Более того, он сразу же вспомнил, кто такой потерпевший Шакутин.

– Как жизнь? Как вам наш город? Правда, не очень-то подходящий сезон вы выбрали. Но можно пойти в Эрмитаж…