Он поднес бинокль к глазам и начал рассматривать ложи на противоположной стороне. Бóльшая часть их пустовала, а среди людей, занимавших остальные, Гарри не заметил никого, хотя бы отдаленно напоминавшего Зорилло. Тем не менее ему сразу бросилось в глаза, что ложи на теневой стороне выглядят обжитыми. На их стенах висели ковры, на полках стояли напитки, а мягкие кресла казались уютными. Эти места явно принадлежали постоянным посетителям.

Вскоре вернулся Агильо с пивом. Гарри впустил его в ложу, и представление началось.

Первые два раунда, совсем не зрелищные, не вызвали интереса даже у неискушенного в тонкостях корриды Босха. Агильо и вовсе назвал их паршивыми. В обоих случаях решающие удары шпагой в шею не достигали цели, то есть не убивали быка, и публика не скупилась на насмешки. Представление превратилось в долгое, кровавое, неумелое убийство, не имевшее ничего общего ни с искусством, ни с испытанием мужества. Публика оживилась только во время третьего раунда, когда на арену выскочил черный как смоль бык с белесым клеймом в виде буквы «Z». Толпа взорвалась аплодисментами, гулко отозвавшимися в ложе Босха и Агильо. Бык атаковал лошадь ближайшего к нему пикадора так стремительно и свирепо, что стеганая попона, прикрывавшая коня, взлетела до самого бедра всадника. Пикадор вонзил копье в загривок быка и налег на него всем весом, однако это только разъярило зверя. Бык круто развернулся и атаковал лошадь еще раз.

Все это происходило не далее чем в тридцати футах от Босха, но он все равно поднес к глазам бинокль, чтобы рассмотреть столкновение в подробностях. Он отчетливо видел, как лошадь попятилась, натягивая вожжи, и как пикадор рухнул на арену. Разрывая рогами войлочную попону, бык теснил испуганное животное. Лошадь споткнулась и повалилась на своего поверженного седока.

Толпа завопила, а на арену выбежали несколько бандерильеро с яркими плащами в руках. Взмахивая ими, они пытались отвлечь внимание быка от упавших коня и всадника. Кто-то помог пикадору подняться, и он, хромая, направился к воротам ринга. Только там он оттолкнул поддерживающие его руки и пошел сам. Лицо его блестело от пота и покраснело от стыда, поскольку крики, доносившиеся с ближайших к проходу рядов, звучали откровенно издевательски. Босх, не отнимавший от глаз бинокля, чувствован себя так, словно стоял рядом с пикадором. Брошенная откуда-то сверху квадратная подушечка отскочила от плеча пикадора, но тот даже не поднял головы. Сделай он это, и на него обрушился бы настоящий град подушек и банановой кожуры.

Бык завоевал симпатии толпы на трибунах, но уже через несколько минут она восторженно приняла его смерть. Шпага матадора вонзилась ему в шейную артерию, передние ноги быка подогнулись, и огромная туша повалилась в песок. Тут же один из тореро, выглядевший намного старше остальных, выбежал вперед с коротким кинжалом в руке и нанес быку последний удар в основание черепа. Мгновенная смерть после долгой пытки. Босх видел, как тореро отер клинок о шкуру животного и отошел в сторону, засовывая кинжал в пристегнутые к расшитому жилету ножны.