Теддиус обезумел в сентябре, выйдя из дома к колодцу. Он вышел с ведром, а вернулся без ведра, крича и размахивая руками. Порой он начинал дурацки хихикать или бормотал что-то «о плавающих в глубине полосах света». Два сумасшедших в доме – тяжкое испытание, однако Нейхем держался стойко. Неделю его сын оставался на свободе, пока не начал спотыкаться и падать. Тогда отец был просто вынужден запереть его наверху, через коридор от матери. То, как они кричали за запертыми дверями, было очень страшно. Больше всех пугался маленький Мервин, которому казалось, что они говорят на каком-то жутком, неземном языке. Когда заболел старший брат, мальчик стал очень впечатлительным и беспокойным.

Примерно в то же время на ферме подохли птицы и начался падеж скота. Куры окрасились в серый цвет и быстро испустили дух, а их мясо было сухим и дурно пахло. Свинья страшно разжирела, а затем, непонятно почему, превратилась в настоящее чудовище. Ее мясо, конечно же, оказалось несъедобным, и Нейхем впал в отчаяние.

Сельские ветеринары как огня боялись фермы Гарднеров, да и врачи из Аркхема не желали к нему ехать. Подобно птицам, свинья покрылась серым налетом, и хрупкие кости ломались у нее на ходу. Перед тем как сдохнуть, она развалилась на части и у нее изменились глаза и мускулы. Это было необъяснимо, ведь она не ела ничего растущего на ферме. Чуть позже та же беда обрушилась на коров. Они ссыхались на глазах, и признаки распада всегда были одинаковы – естественная окраска сменялась пепельной, а костяк истончался и дробился. Нейхем по-прежнему не понимал, как в них проникла эта отрава, – и свиней и коров держали в большом сарае, а корма привозили с дальнего пастбища на холмах. Занести смертоносный вирус было просто неоткуда, а значит, болезнь развивалась естественным путем. Но ни одна известная болезнь не вызывала подобных симптомов. К августу – ко времени сбора урожая – на ферме вымерла вся живность, а три собаки убежали как-то ночью, и больше о них не слышали. Пять кошек удрали еще раньше, но Гарднеров это не слишком встревожило. Мышей на ферме не осталось, а без миссис Гарднер кошкам здесь стало невмоготу. Она единственная заботилась о них и любовалась их грациозными движениями. Девятнадцатого октября Нейхем с трудом добрел до дома Эмми и сообщил ему ужасную новость. Теддиус умер в комнате наверху, и обстоятельства его кончины были столь чудовищны, что отец не рискнул поведать о них даже близкому другу. Нейхем выкопал могилу на огороженном семейном кладбище за фермой и похоронил жалкие останки. Болезнь, погубившая его сына, не могла прийти извне – никто не дотрагивался до маленького оконца и запертой двери, – но она протекала почти так же, как у скота в сарае. Эмми и его жена постарались утешить убитого горем отца, но сами были не в силах унять нервную дрожь. Казалось, что Гарднеры притягивали к себе разрушение и смерть. Все, с чем они соприкасались, гибло в страшных мучениях. Их дом словно овевало дыхание иных, безымянных миров. Эмми без всякой охоты проводил Нейхема и помог ему успокоить истерически рыдавшего Мервина. Зенас вел себя иначе. В последнее время он ничего не делал, всматривался куда-то вдаль и безропотно повиновался отцу. Эмми подумал, что судьба решила его пощадить. Мервин снова и снова заходился в громком плаче, и в ответ сверху доносился чуть слышный жалобный вой. Когда Эмми удивленно посмотрел на Нейхема, тот объяснил, что его жена очень ослабела. Надвигалась ночь, и Эмми поспешил распрощаться с хозяином. Даже многолетняя дружба не могла удержать его на земле, где в темноте светились растения, а деревья независимо от ветра то раскачивались, то вдруг замирали. К счастью, Эмми был человеком уравновешенным и не любил фантазировать. Сопоставь он факты, проанализируй все до конца и дай волю воображению, его бы захлестнуло безумие. Но и для него пережитое не прошло бесследно. Он не стал маньяком, но все же утратил прежнее здравомыслие. Он возвращался в сумерках, и в его ушах звучали голоса сошедшей с ума женщины и крики нервного мальчика.