— Зачем вам осматривать мамину комнату? — спросил Хэчжин. Ответил лейтенант:

— Пространство, где проживает человек, и есть сам человек. Это поможет нам лучше разобраться в ситуации, понять, что случилось. Может быть, убедимся, что она и правда поехала на ретрит.

Хэчжин смотрел прямо на лейтенанта и молчал. Его красное лицо еще больше покраснело, а я, наоборот, задыхаясь, посинел, будто мне надели на шею веревку и я болтаюсь на ветке дерева. Все полностью зависело от Хэчжина. Если я им откажу, а Хэчжин разрешит, то они с удовольствием туда пойдут.

— Когда мама узнает, ей это не понравится, — наконец произнес Хэчжин. Лейтенант словно ожидал такого ответа, но на его лице читалось разочарование. На этот раз заговорил Козлиноглазый:

— А если с вашей мамой что-то случилось…

Хэчжин прервал его и сказал:

— Получите и предъявите ордер.

— Надень куртку и спускайся, — сказал Хэчжин. Он с отрешенным видом сидел за столом и смотрел на стакан, наполненный на две трети. Я вышел из кухни и посмотрел на него.

— Надо поехать и сдаться.

Я подумал, что ослышался. Пяти минут не прошло, как уехали следователи, и он велит мне сдаться. Значит, он не сделал выбор в мою пользу? Не встал на мою сторону? Или он уже передумал?

— Ты это серьезно? — спросил я, и у меня заходили желваки.

— Я просто не хотел, чтобы тебя арестовали.

Хэчжин посмотрел на меня. Я видел, что он одновременно то ужасается, то жалеет меня, то страдает, то находится в сильном напряжении. Я еще раз спросил:

— Серьезно?

— Оденься потеплее. На улице холодно.

Так. Говоришь, что на улице холодно? Кивнув головой, я смотрел на пальцы на ногах, которые выступали, как лягушки. Вдруг я вспомнил полукруглый обрыв на острове. Вспомнил, как каждый раз, просыпаясь, я думал, что, если бы снова вернулся в тот момент, галька, пущенная из рогатки, не попала бы в меня. Кажется, теперь я понял. Жизнь — это повторение похожих событий с маленькой разницей. На этот раз разница заключалась в том, что я тоже приготовил рогатку.

— Хорошо, будь по-твоему, — ответил я, повернув голову и посмотрев на Хэчжина. Он хотел что-то сказать, но передумал. Кончик его носа становился красным, словно он его сильно сжал. Я подумал, что он опять хочет меня избить, но, конечно, не сделает этого. Он придерживался принципа — за одно дело не судят дважды.

— Пойти-то пойдем, но давай сперва поедим, я голоден.

Я вернулся обратно на кухню, достал из холодильника торт, который принесла тетя, взял вилку и, прислонившись к мойке, съел кусок размером с ладонь. Я жевал долго, словно старуха сушеный кальмар. За это время я успокоился. Сейчас мне нужны были не храбрость и не решительность, а углеводы. Если что и добавить в придачу, так это удачу. Глаза Хэчжина вопросительно смотрели на меня. Как можно сейчас есть? Я хотел бы ему рассказать о том, что услышал однажды. Одно из проклятий человечества — способность адаптироваться к любым обстоятельствам. Посмотри на меня — я прекрасно справляюсь с тем, что ты вонзил мне нож в спину. Я выбросил коробку из-под торта в мусор, подошел к стойке, где сидел Хэчжин, и положил перед ним ключ от машины мамы.