Уткин со Смирновым в спешном порядке отрабатывали обязательный двухсторонний сеанс. Федосов угощал пленного мичмана чаем и бутербродами с паштетом. Поповских, сидя на пригорке, рассматривал свою карту, изредка на ней что-то помечая. Наконец-то все было готово и можно было выдвигаться к месту посадки на транспортные средства.
Для того чтобы подстраховаться, к свертываемому лагерю подошли с двух сторон, разделенные на подгруппы. С мичманом пошли Зеленый и еще несколько разведчиков, остальные сидели в прикрытии. Но воевать не пришлось. Матросы береговой дивизии сперва начали удивленно пялиться на наших, но, услышав грозный рык своего начальника, засуетились и ускорили свертыванье палаток. Естественным образом, они ни хрена не делали, после того как мичман ушёл поохотиться, и сейчас получали заслуженных пендалей. Мичманец погрозился всем, что его новые друзья «морпехи» сейчас всех к чертям расстреляют за «лень и нарушения безобразий». Береговые ускорились, и вскоре колонна была готова к движению. На головную машину в кабину к мичману запрыгнул сам каплейт, остальной личный состав группы распределил равномерно по оставшимся, и мы с ветерком и копотью тронулись с места. Я с Зелёным и Смирновым сидел в кунге аппаратной и своим внешним видом жутко пугал двух матросов-связистов.
Однако старшина второй статьи Смирнов и стармос Зеленов по своей натуре были разведчиками не кровожадными и минут через пятнадцать уже разговорились с местными.
Моряки-связисты расслабились, почувствовали себя вольготнее и даже закурили. Смирнов тут же начал любопытничать по поводу аппаратуры, ползать по кунгу и все рассматривать. Зеленый пускал «брехунка» вовсю и рассказывал, как он единолично гонял «коробочников» по пирсу морской базы и скидывал их пачками в море. Я потихоньку дремал, посматривая в иллюминатор. Ничего интересного не происходило. Через полтора часа езды, маясь от скуки и высчитав примерную скорость движения и километраж, я развернул «Сокол», пообщался с Федосом в надежде узнать, сколько еще ехать. В наш разговор вклинился каплейт и передал приказ по группе всем включить поисковые приемники и быть в готовности к высадке. Есть! Машина притормаживает, в наушнике команда каплейта. Ногой бью по тугой ручке двери и вываливаюсь наружу. Плюхаюсь на четыре конечности, чуть не выпуская пулемет из рук. Еле успеваю отскочить в сторону с криком:
— Ну, всё! Пока, пацаны! — выпрыгивают Смирный и Зеленый.
Отбегаем в сторону сопки. В наушнике команда:
— Сбор возле отдельно растущей сосны!
Вожу головой по сторонам — где же эта сосна?? Вон она! Придётся бежать к ней по густому кустарнику. Ломимся, словно стадо кабанов, ломая подмерзшие ветки. Колонна медленно уходит по дороге. Мичман из головной машины, встав на подножку и держась за дверцу, что-то орёт вслед и палит в воздух из своей охотничьей винтовки. Как бы по нам картечью не зарядил. Охотник! Чтоб ему пусто было. Всё-таки наша тройка добегает к сосне первой. Валимся вкруговую, ощетиниваемся стволами. Сверху видно, как заросли кустарника бороздят остальные тройки. В наушнике поискового приемника иногда слышно пыхтение каплейта и Федосова. Видно, проламываясь сквозь колючки, нечаянно нажимают тангенту. Надо всё-таки работать по науке. Зелёного оставляем на месте, сами отходим вверх к хорошо видимому скальному выступу, заросшему молоденькими сосенками. В случае если к пункту сбора ломятся противники, то Зелёный обязан героически отстреливаться и вводить всех в заблуждение, ну а мы организуем запасной пункт сбора, где и будем фильтровать разведчиков на своих и шпионов. Вроде подтянулись. Все — в обломках веток и колючках.