Дмитрий несколько секунд разглядывал отображенную на плоскости местность, затем уверенно ткнул грязным пальцем:

– А вот тут да тут. Больше ж и негде. Из леса они не попрутся, с этой стороны тоже вряд ли, местность шибко пересеченная, значит, остается только дорога. Если повезет, задержу, сколько смогу.

– Разумно, – одобрил тот, поразмыслив. – Что ж, добро. Действуй. Если успеем «Ворошилова» отремонтить, на помощь пошлю. Но особенно не надейся, там еще работы не на один час.

– Спасибо, капитан, – Дмитрий протянул руку. Ладонь у командира рембата оказалась жесткой, мужской. Не ладонь, а сплошные мозоли: явно за спинами подчиненных не отсиживается, сам ремонтом техники занимается. Как сказали б в его времени: «Респект и уважуха». Жаль, тут никто подобного литературного изыска не поймет. – Последний вопрос можно?

– Слушаю?

– До рассвета далеко?

Капитан бросил короткий взгляд на запястье:

– Скоро уж светать начнет. С полчаса еще.

– Понял, – коротко кивнув, Дмитрий двинулся в указанном направлении.

Танк оказался весьма недурным. Насколько мог судить Дмитрий, немецкая болванка вынесла направляющий каток с правого борта, попутно искорежив надгусеничную полку, сейчас уже срезанную ремонтниками. По крайней мере более серьезных повреждений он при беглом осмотре не обнаружил. Да и следов погибшего экипажа тоже, к счастью, не нашел. Даже белая краска внутри осталась практически нетронутой. А пара бурых потеков на броне со стороны стрелка-радиста? Ну, так война идет. Не просто же так танк оказался в рембате. Может, просто руку повредил да по стене мазнул, когда на свое место забирался, а может, и та болванка виновата, ударила-то она, в аккурат, справа. Много ли человеку нужно? Парочка вторичных сколов в голову – и привет. А вообще, машинка наверняка с того же самого эшелона, откуда их бригада получала танки. Вот только интересно, к какой роте приписана… была….

Знакомиться с экипажами времени не осталось: пока перегрузили снаряды и прогрели двигатели, уже пришло время выдвигаться, поскольку обстрел закончился и, значит, до немецкой атаки оставалось совсем ничего. Уж в этом-то, даже не полагаясь на память виртуала, Дмитрий был уверен. Коль фрицы потратили энное количество снарядов на артподготовку, то и с этим тянуть не станут – это ж классика, можно сказать. Но не раньше, чем рассветет, конечно.

Оговорив примерный план действий и условные сигналы – радиостанций ни на одной из «тридцатьчетверок» не имелось, – танки медленно двинулись в сторону более-менее пологого выезда из балки. Выбравшись наверх, расползлись в стороны, занимая позиции. Сидящий на башне своего «сто двадцать четвертого» Захаров взглянул на небо: светает. Что ж, это ему даже на руку, ночных прицелов тут пока не придумали. Не к месту снова вспомнился тот ночной бой «за речкой», когда он, словно манны небесной, ждал рассвета. Тогда на рассвете, когда уже почти не осталось боеприпасов и от личного состава в строю было чуть больше половины, пришла долгожданная группа армейского спецназа и следом прилетели «вертушки». Сейчас ничего подобного ждать не приходилось.