Ну, или ладно, пусть не танкистов, а хотя бы тыловиков или рембатовцев.

Вышло, однако, иначе.

Самое смешное (или обидное?), прибрали его опять-таки разведчики. Как бы и не та самая группа, что вышла им навстречу после сообщения о захвате документов. Даже почти наверняка именно та. Вот только, в отличие от прошлого раза, сейчас, когда на плечи кинулся из кустов кто-то камуфлированный, Захаров ничего поделать не смог. Нет, пытался, конечно, мало ли кто по зарослям бродит, может, снова «электрики», чтоб им от поноса подохнуть, но сразу же получил по голове чем-то увесистым и благополучно вырубился.

В себя пришел уже там, куда так стремился. У своих, то бишь. Башка отчаянно болела, на затылке – руки оказались свободны, смог пощупать – наливался роскошный синяк. Или даже так: «синячище», короткостриженые волосы вокруг которого слиплись от засохшей крови. Вот же блин! Как там, у классика: «горек хлеб Родины»? Или там не про хлеб говорилось, а про дым? Или он вовсе это выражение сам придумал? Ох, как же башка трещит, не могли, что ли, братья-славяне не так сильно бить? Хотя почему, собственно, именно славяне, в разведке и другие национальности встречались. Может, его какой-нибудь кавказец прикладом по голове ошеломил или азиат с труднопроизносимой фамилией? Ох, ну что за хрень в голову-то лезет?!

– Встать сможете? – усталый голос оторвал Захарова от печальных размышлений. – Вижу, очнулись уже. Табурет перед вами. Возле стола.

Разлепив наконец веки, Дмитрий осмотрелся. Землянка, разумеется. Ну, а чего он ожидал? Штабной кунг на базе «сто тридцать первого»? Или вовсе кашаэмку? А лежит он, стало быть, на покрытых шинелью нарах. И перед ним сколоченный из грубо оструганных досок стол, на поверхности которого – нет, не хрестоматийная коптилка из гильзы со сплющенным дульцем, а вполне цивильного вида керосиновая лампа типа «летучая мышь». Надежная, кстати, вещь, они такие даже в Афгане порой использовали.

Так, а за столом у нас кто? А за столом у нас донельзя вымотанный, с красными от хронического недосыпа глазами тип лет сорока. Фуражки, чтобы рассмотреть цвет околыша, на столе нет – наверное, это только в патриотических фильмах головной убор лежит на краю стола, дабы зритель сразу все понял, а в реальности – висит себе тихонечко где-нибудь на гвоздике в углу и кушать не просит. Ворот гимнастерки расстегнут, петлицы явно энкавэдэшные, но вот кто он по званию? И память Краснова, как назло, молчит, как партизан на допросе. Угу, охренеть, как смешно: ведь он, судя по антуражу, именно на допросе. Точнее, в преддверии оного. Вроде бы лейтенант госбезопасности, но уверенности – ноль. Короче, по званию его лучше пока не называть. С его потрясающими знаниями вопроса могут и на самом деле за шпиона принять. СМЕРШ, конечно, кто ж еще? Та самая «кровавая гэбня», что пулеметами гнала невинных штрафников на штурм вражеских крепостей… помнится, там еще насекомые иногда нашим помогали, вопреки воле кремлевского тирана, ага… Дмитрий с трудом сдержался, чтоб не рассмеяться последней мысли. Ох, блин. Вот заржал бы он сейчас – и «вроде бы лейтенант» точно решит, что мозгами от удара поехал.