Насилие для конкретного осужденного может быть субъективно целесообразным, если с его помощью он пытается компенсировать все то, что потерял в связи со взятием под стражу. Как бы преступник ни был согласен с тем, что такие поступки, какие он совершил, должны наказываться по уголовному закону, его живая природа тем не менее неизбежно будет требовать выхода за рамки неволи и обретения того, что лежит за ними, хотя бы психологически и за счет других. Человек, полностью и безоговорочно смирившийся с тюрьмой и принявший ее — со всеми ее ограничениями, символикой, нравами, обычаями, отношениями, едой, запахами и т.д. — уже не совсем человек — не обычный, не нормальный человек. Поэтому протест лишенного свободы, даже если он бесплоден, для него может быть психологически целесообразен и иногда свидетельствует о том, что протестующий ещё не полностью потерял человеческий облик и не забыл того, что означают слова «личное достоинство». Разумеется, это не означает одобрения неоправданных протестов, да еще в ущерб другим.

Это не праздные рассуждения. Всем, кто знаком с жизнью на тюремных нарах, известны опустившиеся, лишенные всякой инициативы, жалкие и безвольные существа. В силу старости, соматических и психических заболеваний, несоблюдения гигиенических правил они всеми презираемы и находятся на социальном дне. Основным мотивом их поведения, его смыслом является стремление выжить в условиях, которые они, не раздумывая, полностью приняли. Поэтому их защита состоит в абсолютном непротивлении.

Если бы во всех странах все осужденные (заключенные) соглашались со всеми порядками в местах лишения свободы, т.е. не только с теми, которые установлены законами, то они стали бы бессловесными рабами, а те, которые надзирают над ними, превратились бы в рабовладельцев. При всем том, что многие требования осужденных бывают нелепы и необоснованны, более того, невыполнимы, они тем не менее каждый раз заставляют нас вспомнить, что они люди.

Таким образом, названные здесь и казалось бы внешне бессмысленные всплески агрессивности на самом деле являются выражением глубинных переживаний, часто весьма болезненных.

Насильственные преступления разного рода в структуре преступности в местах лишения свободы составляют обычно свыше половины из числа всех совершенных. Данное обстоятельство отличает пенитенциарную преступность от любого другого вида преступности и от общероссийской в целом. Такую же ситуацию можно наблюдать и в других странах. Поэтому защита своей жизни, своего здоровья, своей чести и достоинства актуальна для всех мест лишения свободы.

Если насилие понимать в максимально широком смысле, не только как физическое действие, но и как нецензурную брань, угрозы, оскорбления, унижения, то все это для мест лишения свободы есть повседневная реальность. Нравы там грубые, резкие, характерные именно для однополых закрытых сообществ, причем в такие сообщества не только в нашей стране, но и во всем мире чаще попадают люди из низших слоев общества. Это те страты, которые отличаются невысокой культурой повседневного общения, таким же образованием и запросами. Естественно, что следственные изоляторы и исправительные колонии их отнюдь не облагораживают. Все это относится как к мужчинам, так и женщинам, особенно к несовершеннолетним, которых от грубости, хамства и насилия не удерживают ни жизненный опыт, ни соображения целесообразности.