— Не совсем так. Я занимался в нашем времени не военной, а политической разведкой, но суть от этого, однако, не меняется…

Посмотрите, Николай Михайлович, — воскликнул я, — все те же мозаичные панно, какие были в моем детстве. — Я указал на музей Суворова, подобно башне какого-то старинного русского кремля возвышавшегося на другой стороне Кирочной улицы. На его фасаде по обеим сторонам от герба Суворова, размещались две мозаики: «Отъезд Суворова в поход 1799 года» и «Суворов, совершающий переход через Альпы».

— Я помню, — сказал задумчиво Потапов, — как накануне моего окончания Академии Генерального штаба шли разговоры о том, чтобы построить на территории, принадлежащей Академии, этот музей. Потом собирали деньги на него по подписке — я тоже внес свою лепту — а потом, в 1904 году музей был открыт. На открытии присутствовал Государь.

— А во время войны в него попала немецкая авиабомба, и он был разрушен. Восстановили его лишь в 1951 году. За четыре года до моего рождения. Я ведь родился и вырос на этой улице. Правда, тогда она носила имя Салтыкова-Щедрина. И в детстве часто, почти каждую неделю, я бегал в этот музей, где рассказывалось о жизни и подвигах моего великого двойного тезки.

— Так вы здешний? — с изумлением спросил меня Потапов. — То-то я и гляжу, что вы прекрасно знаете Петроград. А я вот, представьте себе, москвич. В 1888 году закончил 1-й московский кадетский корпус.

— Как же знаю такой, — ответил я, — это который в Лефортово… Сейчас в нем находится Общевойсковая Академия вооруженных сил Российской Федерации.

— Жива, значит, моя альма матер, — радостно воскликнул генерал Потапов, — а я уж грешным делом посчитал, что в революционной буре ремесло офицера станет и ненужным.

— Да нет, Николай Михайлович, — сказал я, — офицеры еще долго будут нужны России. Знаете, как хорошо было сказано в одном замечательном кинофильме: «Есть такая профессия — Родину защищать».

С этими разговорами мы дошли до дома на углу Кирочной и Кавалергардской. Здесь, на последнем этаже, в круглой мансарде, напоминающей крепостную башню, располагалась квартира, которая на время стала нашим пристанищем. У подъезда бородатый могучий дворник — похоже, из отставных унтеров, лихо козырнул генералу. Мы поднялись наверх и позвонили в медный звонок с фарфоровой пупочкой.

Тяжелая дубовая входная дверь открылась моментально. В дверях стоял один из бойцов спецназа с автоматом в руках. Я хотел сделать ему замечание — ведь нельзя открывать дверь, не убедившись, в том, что на лестнице нет нежелательных лиц, но боец, улыбнувшись, пальцем показал наверх. Я поднял голову, и увидел, что над дверью уже установлена видеокамера. Оперативно — ведь не прошло и часа, как наши орлы здесь обосновались. Наверху, на чердаке были слышны шаги. — Это наши ребята разворачивают на крыше антенну, — ответил спецназовец на мой немой вопрос. В общем, работа кипела.

Мы прошли с генералом в большую квадратную комнату, и там разделись. Как и обещал, я решил показать Потапову видеофильм о Великой Отечественной войне. По моей просьбе телеоператор «Звезды» Андрей Романов сделал, что называется «на коленке» документальный фильм, состоящий из нарезки фильма «Великая Отечественная» Романа Кармена и вставок из лучших художественных фильмов о войне.