Допрос проводился в присутствии девушек, а Гинтаре была из Шауляя, и её больше всех интересовал именно этот вопрос.

— Врут! — ответил полицейский и опустил глаза.

Да и без этого было понятно, что врёт именно он. Дальнейший допрос показал две вещи. Во-первых, о самих пришельцах пленному было известно на удивление мало, не откровенничали они со своими слугами. А во-вторых, и для нас это главное, о расположении всех постов и странной войне, которую обезьяны вели с самопровозглашённой Республикой Куршская Коса, предатель знал очень много. О блокпостах практически всё, а о войне всё, кроме её причин. Теперь у нас появились реальные шансы прорваться.

— А девчонок малолетних убивать и насиловать тебе тоже сейм с президентом приказывали? — спросил под конец я.

— Это всё Лансбергис!!! — сразу выкрикнул он.

— Приказал?! — крайне удивился я.

Такой ответ бывшего полицейского меня, прямо скажем, обескуражил. То, что он станет валить вину на главного консерватора страны, трудно было предположить.

— Нет, не приказывал, а убивал и насиловал и не только ту, что вы в канаве видели. Фамилия у напарника такая, — видя, что я ничего не понимаю, стал объяснять тот. — Даже не родственник, просто однофамилец. Мы его ещё всем участком профессором обзывали.

Пленный говорил быстро и выложил ещё кучу подробностей о своём напарнике. Явно боялся, что грехи того и ему припишем. Может, и не врал. По всему было видно, что службу обезьянам он не считает чем-либо предосудительным, а за убийства с изнасилованиями отвечать не хочет.

Суд над полицаем состоялся тут же. Обвинялся он в коллаборационизме. Любимейший ярлык современных литовских демократов, который они с превеликим удовольствием навешивают друг другу, упрекая в этом самом по отношению к Советским «оккупантам». Но в данном случае обвинение было действительно обосновано. Из восьми присяжных семеро проголосовали за смертный приговор, а одна воздержалась. Приговор был приведён в исполнение рано утром. Не спать же нам всю ночь рядом с повешенным? Мне-то почти без разницы, а вот девушкам точно не понравилось бы.

И всё-таки мы прорвались!

До самого конца не верили, что всё будет так просто. По словам полицая, гориллы свои паромы не охраняют. Вообще! Людей с побережья всех вывезли, а сами в том месте тоже находиться не любят. Странные попытки высадится на Куршской косе делают не чаще, чем раз в сутки. Так что нужно просто дождаться очередной такой десантной «операции», потом подождать, пока все пришельцы уберутся с побережья, и выбирать понравившийся паром.

Всё так и оказалось, хотя, как я уже говорил, мы до самого конца не могли поверить, что будет так до полного идиотизма просто. Выехали к побережью залива со стороны клайпедского водоканала, где в советское время полигон был, а теперь просто пустой лес. На берегу стояло больше сотни одинаковых плоских паромов, больше похожих на понтоны. На один из таких мы и затащили оба джипа.

— Эх, взрывчатки бы, — с сожалением сказал Макс.

— Чего нет, того нет, — с не меньшим сожалением в голосе ответил Димка.