Руководитель Федеральной разведывательной службы встрепенулся:

— Госпожа Канцлер, для ответа на этот вопрос мне необходимо ненадолго отлучиться. Разрешите?

— Идите, господин Кинкель. Но как управитесь — сразу возвращайтесь.

Канцлер проводила взглядом быстро вышедшего из зала Кинкеля, обратилась к оставшимся:

— Пока все свободны, господа. Можете идти выполнять свои обязанности.

Последними из зала вышли два генерал-инспектора. На выходе они обменялись короткими, несколько растерянными взглядами. Ну что же. Они солдаты и будут выполнять приказы командования всеми силами. Вот только сил у страны при частичной мобилизации населения и двойственном отношение к инопланетному агрессору может оказаться и недостаточно…

Майка рядового второй роты Дмитрия Смирнова была совершенно мокрой от пота. Но он не обращал на это никакого внимания. Он копал окоп. Равномерно раз за разом всаживал штыковую лопату с удобной рукояткой в мягкий грунт невысокого холма, торчащего перед крошечным поселком с совершенно непроизносимым названием. Холм крайне удачно расположился рядом с перекрестком дорог. Слева и справа, метрах в пятистах от холма, тянулся густой лес, помнивший, наверно, еще римских легионеров. По крайней мере, так живо представлялось Дмитрию. Дорога, ведущая от местечка Штромберг в непроизносимый посёлок, почти упиралась в холм, лишь за сотню метров плавно его огибала.

За прошедшие с начала вторжения одиннадцать дней с Дмитрием произошла масса событий. После завершения эпопеи с побегом из Рамштайна их группу совершенно неожиданно на самолете, в сопровождении весьма внушительного эскорта истребителей переправили куда-то под Лейпциг. Где немецкие спецслужбы весьма основательно всех допросили. Правда, потом накормили от пуза и предоставили весьма комфортные условия для сна. Но спать пришлось недолго. Среди ночи в комнату Смирнова невежливо ворвалась куча народу и, растормошив спящего, огорошила предложением, от которого невозможно отказаться. После этого было множество съемок, интервью и прочей суматохи.

Вся эта катавасия продолжалась несколько часов. Закончилась она торжественной присягой на верность народу Германии и вручением погон рядового. То, что Смирнов был гражданином России, никого не волновало, так как вышел указ, что любой иностранец, оказавшийся в момент Вторжения на территории страны, обязан с оружием в руках её защищать. Телевидение наглядно, как раз на примере Дмитрия, показывало, насколько рады иностранцы такому повороту событий. Особенно, по слухам, были рады американские солдаты на своих базах. Злые языки болтали, что от большой радости некоторые американские части устроили даже несколько вооруженных бунтов. Впрочем, слухов ходило просто огромное количество, и понять, где правда, а где брехня, не представлялось возможным.

Все четверо национальных героев недолго наслаждались свалившейся на них славой. На следующий день их отправили на мобилизационный пункт. Естественно, они попали в одно отделение, командиром которого назначили Марту, чем та страшно гордилась. Пробыв на пункте два дня, Смирнов постоянно удивлялся малому количеству людей в казармах. В основном, по его наблюдениям, под мобилизацию попали резервисты в возрасте до тридцати лет.