Миссис Ватсон выпрямилась, пытаясь взять себя в руки. Она снова промокнула глаза платком и вздохнула.

—  Он… знаете, каждый несет свой крест. Искушения, с которыми приходится бороться. Ноем же завладел гнев. Его отец был замечательным человеком — проповедником в моей церкви. Там я с Ноем и познакомилась, а узнав его получше, открыла для себя, что он ненавидит отца. Я не могла этого понять. Возможно, все потому, что его отец был очень влиятельным человеком в приходе, но никогда не пользовался своим положением — ради денег или личной выгоды, не знаю. Не знаю, что именно было для него настолько ценно и что он хотел бы получить. Я рано заметила в нем проявления ненависти, но не принимала близко к сердцу. Я была молода, он тоже. Мне не хотелось верить, что мой любимый способен на подобные чувства. В первое время он был со мной просто сахарным. С его языка чуть ли не мед лился. Ной вскружил мне голову. И вот мы сбежали и переехали в Толлен, в новый город, где я никого не знала. Ной никуда меня не выпускал. Было… было очень тяжело.

При воспоминании о том времени глаза женщины вновь заволокло слезами. Очевидно, с тех самых пор она ни разу не говорила об этом. Держала всю историю внутри, а теперь ей нужно было выговориться, хотела она этого или нет.

—  Миссис Ватсон, он обижал вас? Почему вы ушли? — осторожно спросила Трейси.

—  Я…

Миссис Ватсон закрыла лицо ладонями и неподвижно сидела целую минуту. Мы терпеливо ждали. Когда она наконец опустила руки, ее лицо вновь обрело безмятежность, присущую жене священника.

—  Мне не очень хочется говорить об этом, — всхлипнула Хелен Ватсон.

Я поднялась и подошла к окну, глядя на живописную площадь.

—  Миссис Ватсон, — заговорила я, не отводя взгляда от окна, — те девушки в белых туниках, которых возили по городу в фургоне, оказались там не по своей воле. Они были рабынями. Некоторых похитили, других продали их парни или родственники, кого-то обманули. Однако все они были рабынями. Их заставляли делать немыслимые вещи. Видите ли, миссис Ватсон, дело даже не в проституции. Тех девушек покупали ради пыток. Есть ли худшая участь? Помогите нам понять, как такое произошло.

Со слезами на глазах я повернулась к Хелен Ватсон.

Она внимательно посмотрела на каждую из нас. Видимо, мои слова тронули ее, однако она сомневалась, стоит ли нам довериться.

—  Почему вы ушли от него? — более настойчиво спросила я, повторяя вопрос Трейси.

Миссис Ватсон молчала, лицо женщины исказилось. Она больше не плакала, но ее дыхание участилось. Я хорошо знала это состояние. Вот-вот она сломается.

—  Я ушла, потому что… — Ее голос перешел на шепот. — Потому что он сказал мне сделать это.

—  Что сделать? — прошептала в ответ Кристин.

—  Он хотел, чтобы я… — Женщина зажмурилась. — Продала себя.

Хелен Ватсон вновь открыла глаза и обвела нас взглядом, ожидая какой-то реакции. Мы не выказали удивления, лишь сочувствие, и тогда слова потоком хлынули из нее.

—  У нас закончились деньги. Он пытался основать церковь, но у нас было всего несколько прихожан в небольшом обшарпанном зале, который он арендовал на последние гроши. Поэтому он… он попросил меня сделать кое-что для него, для нас. Я отказалась. Услышав «нет», он… избил меня и запер в комнате. В ту ночь он ушел, а я нашла в коробке для украшений шпильку и открыла замок. Боже, сколько же часов это заняло, но я справилась. — На ее лице отразилась радость при воспоминании о том, как замок все же поддался. — А когда я выбралась наружу, то побежала что было сил. Я боялась поймать машину — тогда это было обычным делом, но не хотела рисковать и оставаться наедине с каким-либо мужчиной, к тому же незнакомцем. Поэтому я бежала. Спала в лесу. Четыре дня добиралась до родительского дома. Моя мама чудесная женщина, она рыдала, но не спросила, что произошло, просто отвела меня в суд, и брак расторгли. А потом, когда я…