– Плевать я на тебя хотел. А если пожалуешься хозяину, я тебе такое устрою…

– Чего-чего? А ну говори, что ты мне такое устроишь?

– А вот тогда и узнаешь.

– Нет, ты мне сейчас покажи…

Конюхи начали наскакивать друг на друга, как петухи, и дело, наверное, закончилось бы дракой, если бы в углу вагона не зашевелился насыпанный там для лошадей ворох сена. Драчуны замерли и посмотрели на него с испугом.

– Это ещё что там шевелится? – зашептал первый конюх.

– Наверное, змея, – шепотом предположил второй и взял на изготовку лопату.

– Да, это может быть, – согласился первый. – Теперь понятно, почему лошади не стали есть сено. Давай-ка её на вилы…

Первый, он же старший, конюх осторожно приблизился к куче и замахнулся вилами, прицеливаясь в самую ее середину. Неожиданно из-под сена послышались испуганные голоса, и на свет выскочили двое коротышек, одетых в грязные комбинезоны скуперфильдовской фабрики.

– Эй! Не надо вилами! – завопили они наперебой. – Мы здесь ничего не трогали, мы – зайцы!..

– Стало быть, зайцы сожрали змею, – сказал первый конюх.

– И превратились в коротышек, – подхватил второй.

– Ещё неизвестно, чем все могло закончиться для лошадей, – покачал головой первый.

– Что вы говорите! – ещё больше заволновались «зайцы». – Если полагается штраф, мы заплатим!

– А кто заплатит неустойку за нарушение режима питания элитных беговых лошадей? – грозно спросил старший конюх.

– Каждая кляча тянет на два миллиона фертингов, – приврал второй и вдруг изо всех сил огрел Крабса по спине лопатой. Тот тяжело охнул.

Конюхи с самого начала были не в духе и только искали случай, чтобы выместить на ком-нибудь свое поганое настроение. Перетрусившие безбилетники были сейчас для них настоящим подарком.

Старший легонько ткнул Мигу вилами в живот, и тот испуганно завопил: «Ой-ой-ой!!!» После этого «зайцы» один за другим перемахнули через вагонные перила и угодили в кучу угля. Не давая опомниться, конюхи с двух сторон начали дубасить их лопатой и колоть вилами. Бедняги вопили и кувыркались в угле до изнеможения, пока мучители не удовлетворили полностью свои кровожадные потребности.

Мига и Крабс вылезли из кучи и, пошатываясь, заковыляли куда глаза глядят.

В южном курортном городке Сан-Комарике, где они теперь оказались, в это время года было довольно пустынно. Редкие прохожие с интересом поглядывали на двух чёрных с ног до головы коротышек, которые с трудом ковыляли по улице, поддерживая друг друга и всхлипывая. На их чёрных физиономиях слёзы промыли белые дорожки от глаз до подбородка, и они стали похожи на печальных клоунов.

Разгуливать долго в таком виде им не пришлось, потому что первая же патрульная машина отвезла их в полицейский участок.

Дежурный взялся за составление протокола, но задержанные впали в слезливую истерику, и допросить их не представлялось ни малейшей возможности. Тогда их отвели в одну из пустующих камер, чтобы они там посидели.

Как только за тяжёлой дверью прогремели засовы, Мига сразу перестал плакать и хорошенько встряхнул Крабса за пухленькие плечи:

– Слушайте, Крабс, вы видели там на стене наши портреты?