Круглов поблагодарил инспектора и выехал в свой отдел милиции. На следующий день Гарев и Круглов допрашивали Сливина в кабинете начальника.

Гарев задал вопрос:

— Где, в качестве кого работал в нашей области? Почему тебя увольняли?

— Я сам подавал заявления и уходил, — ответил Сливин, — в трудовой ни одной плохой записи.

— Кража солярки на буровой в городе Стреж, кража труб в «Водхозе», — напомнил Гарев.

— Это мелочи, у меня нет ничего серьезного, — ответил Сливин.

— А разбойное нападение на буровую вышку в «Водхозе»? — как бы между прочим отметил Гарев.

— Вы меня с кем-то путаете, гражданин начальник, — парировал Сливин.

Гарев пригласил его к окну. В окно со второго этажа просматривался двор отдела и в десяти метрах от здания стоял грузовик с прицепленным к нему сварочным агрегатом, а в кузове были трубы. Круглов наблюдал за реакцией Сливина, у того ни один мускул на лице не дрогнул. Следователь подумал: «Такой убьет, не моргнув глазом». Гарев предложил Сливину собственноручно написать явку с повинной. Сливин молчал, в кабинете было слышно, как разговаривают двое во дворе. Мужчина сказал:

— За что убили, за эти трубы и сварочный агрегат.

— Звери, а не люди, — ответил второй.

Сливин заявил:

— Уведите меня в камеру.

Гарев пригласил конвойного, Круглов вместе с ним сопровождал Сливина в КПЗ, при этом сказал ему:

— Механизм ты знаешь: не зря отбывал в колонии шесть лет, а мы тебе докажем. Сварочный агрегат — с буровой вышки, документы это подтверждают, по трубам будет проведена экспертиза, и она подтвердит, что они из одной партии с теми трубами, которые еще есть в «Водхозе». Есть и другие доказательства, так что думай и вызывай меня, я следователь и буду расследовать ваше дело.

Сливин в камере был один, сидя на нарах, размышлял, где они прокололись. Не найдя ничего лучшего, пришел к выводу: «Заложил его ментам тесть, с ним они были в плохих отношениях». Мысли у него перескакивали с одного на другое: «Опять колония, опять будешь один, все родственники от меня отвернулись. А где Связкин?». Он стал стучать в дверь камеры и кричать: «Связкин, Славка, отзовись!». Никто ему не отвечал, лишь дежурный подошел и предупредил: «Прекращай стучать и кричать, никакого Связкина у нас нет».

Мысли перескочили на услышанное в кабинете начальника: «За что убили, за эти трубы и сварочный агрегат». Продолжая осмысливать услышанное, Сливин пришел к выводу: «Значит, сторож не выжил, и он мертв. Сейчас надо открутиться от убийства, свалить это на Связкина».

Ночь он практически не спал, ворочался, ждал утра. На оправке передал дежурному, что хочет все рассказать следователю и ждет вызова.

Круглов дважды поил чаем Сливина, а он все писал собственноручные показания. Часа через три закончил и передал листы следователю. Круглов их вернул и попросил расписаться на каждой странице, а в конце дописать: «Написано мной собственноручно без всякого принуждения и воздействия на меня». Сливин это сделал и передал листы обратно.

Как и ожидал Круглов, организацию кражи вместе со Связкиным Сливин описал подробно и брал на себя роль «паровоза», а вот нанесение удара сторожу по голове куском трубы валил на Связкина. Понимал, что за убийство могут дать лет двадцать.