И что-то во мне впервые в жизни неприятно заклинило.

Я работал — но поглядывал на телефон.

Я ходил покупать новые джинсы и ботинки — и поглядывал на телефон.

Я сидел в кино с Диной — и держал в руке телефон.

Я, мать его, заканчивал трахать Дину — и тянулся к телефону.

Но когда получил сообщение от Алисы, все равно охренел, потому что даже почти смирился с тем, что у нас с ней ничего не получится даже во второй раз. И если не клеится вообще никак, то и на фиг нужно?

И, в общем, я не должен был приглашать ее даже просто выпить кофе.

Потому что с Диной у нас… Ну, она, как и любая взрослая женщина понимает и чувствует, когда что-то не так. Но молчит и не обостряет. Скорее всего, думает, что дело не в другой женщине — потому что я либо на работе, либо с ней — а в моем затяжном периоде свободной жизни, после которого каждый мужик думает: а стоит ли вообще что-то кардинально менять в пользу одной женщины вместо того, чтобы менять их каждые полгода, как резину на машине.

Сейчас Дины нет в городе — укатила снимать снега в Новосибирск и каждый день шлет мне фотографии своих ног в трех парах носков, жалуясь, что даже ее стойкая фототехника не выдерживает аномальные морозы.

Алиса выходит из ворот школы, и я на минуту щурюсь, чтобы рассмотреть ее пробирающуюся ко мне через снег. Сейчас вообще не похожа на ту роковую красотку, которая свалила наповал в ресторане на нашем первом свидании. И возраст выдает ее с головой. Ее — и ее инфантилизм: простая дутая куртка, смешные сапоги «с елочкой», шапка с большим помпоном.

И, конечно, варежки.

Я нарочно обращал внимание даже на то, что носят мои сотрудницы.

Все пользовались перчатками.

И только Динамщица носила варежки, причем, судя по цвету, это были не те, что в прошлый раз.

Типичная молодая училка, которой я бы, не задумываясь, доверил своего пацана, если бы он у меня был. С виду вроде мелкая и безобидная, но наверняка без зазрения совести морально настучит по голове и хулигану, и его папаше, даже если он вдове выше и шире ее.

Успеваю выйти из машины, открыть ей дверь, но Алиса не спешит забираться в салон.

Стоит рядом и смотрит на меня полными удивления глазами.

— Привет, Март! — Приподнимается на носочки, чуть-чуть наклоняется к моей шее и, жмурясь, втягивает воздух. — В октябре ты пахнешь особенно приятно.

Наверное, вот в этом лично для меня все ее очарование: ни хрена не могу угадать, что она скажет или сделает. Даже сегодняшнее сообщение — с выдумкой, а не банальное и скучное «Как дела?»

Я тоже наклоняюсь к ней и даже не скрываю довольную улыбку, когда Алиса поворачивает голову так, чтобы мы почти стукнулись носами. Она всегда знает, чего хочет — и не скрывает, что в данный момент хочет меня. Поэтому я и свел на нет то наше общение. Было явно видно, что в какой-то момент я перестал быть для нее желанным трофеем. А за женщинами бегать как-то не привык.

Но сейчас она довольно жмурится и, хоть это абсолютно не приглашение к поцелую, немного приоткрывает губы, выпуская между нами маленькой плотное облачко пахнущего зеленым чаем пара.