Король до самых глаз зарос черной бородой, но все равно видно было, что лицо у него приплюснутое, словно кто-то ударил его по голове, — от этого глаза выпучились, зубы вылезли вперед, нос задрался кверху. Руки у короля были заняты: он держал баранью ногу. Поэтому здороваться с принцессой он не стал, а только спросил:

— Чего пожаловала? Мы тебя вроде не приглашали.

— На турнир, ваше величество, — сказала Алиса.

— Молодец. Девчонка, а смелая. Ну, тогда садись. Можешь звать меня дядей. Эй, дайте сюда гуся помоложе. Моя племянница проголодалась.

Прибежал слуга с золотой тарелкой, на которой лежала гусиная нога.

— Жуй, — сказал король. — У нас все попросту.

Алиса не знала, с какой стороны взяться за такую ножищу, тем более что есть не хотелось.

Виночерпий налил Алисе бокал красного вина.

— И выпей, — сказал король. — Не обижай наше величество.

Все внутри у Алисы сжалось, как от мороза.

И тут она услышала тихий, мелодичный голос:

— Не стесняйся, девочка. Только вина тебе пить, пожалуй, не стоит. Ты сделай вид, что пьешь.

Алиса обернулась. Справа от нее сидела молодая женщина изумительной красоты. У нее были пушистые вьющиеся темные волосы, синие глаза в черных ресницах. Она была бледной и грустной. Платье у этой женщины было темно-синим с серебряным шитьем, а на голове горела небольшая корона.

— Ты меня не узнаешь, Алиса? — спросила женщина.

— Я… наверно, я забыла…

— Конечно, ты была совсем маленькая. Я — королева Изабелла, твоя внучатая тетка по матери. И еще меня называют вдовствующей королевой-мачехой.

— Ой, извините, — сказала Алиса. — А я думала, что королева-мачеха обязательно должна быть старой и злой. Ведь сам король тоже немолодой.

— Его отец взял меня в жены четыре года назад, — сказала королева-мачеха. — Я была младше его на тридцать четыре года. А вскоре он умер, на престол взошел его сын, а я стала пленницей в этом дворце. Так мне и придется, видно, провести здесь остаток моих дней, если враги не отравят.

Король громко чавкал, пожирая баранью ногу, и запивал вином из кубка размером с ведро. К счастью, он сразу позабыл про Алису.

— Как твоя мамочка? — спросила Изабелла.

— Спасибо, здорова, — сказала Алиса. Она вообще врать не любила, а врать такой грустной и приятной женщине было втрое противно.

— А папа?

— Папа тоже здоров.

— Он оправился от ран?

— Оправился.

— Ему, кажется, дракон ногу откусил в битве за волшебную чашу? — спросила Изабелла.

— Да, кажется, — сказала Алиса и почувствовала, как краснеет, хорошо еще, что здесь не очень светло.

— А как твой братишка? — продолжала расспросы королева-мачеха.

Нет, все-таки правду говорили в сказках, что мачехи в королевском чине — самые коварные люди на свете. И что ей приспичило допрашивать гостью о родственниках?

— По-старому, — сказала Алиса.

— Как его зовут, я забыла? — упорствовала королева Изабелла.

Алиса в отчаянии так вгрызлась в гусиную ногу, что даже зубы застряли. Теперь, если бы Алиса захотела ответить, все равно ей не вытащить зубы из жесткого мяса.

А над ухом все журчал голос королевы-мачехи:

— Да, конечно, его зовут Венедиктом. Рыцарем Венедиктом. Или Павлом? Может, Павлом?.. Кажется, я его звала Павликом… Это он победил оборотня в битве у Заупокойного озера? Конечно же, вторая голова оборотня всегда висела в библиотеке твоего папы над письменным столом…