– Да ничего особенного. Я просто размышляю вслух. Но чует мое сердце, странные дела тут у вас делаются. Ну, потопали дальше?

Они сошли с узкой асфальтовой ленты со следами протекторов (ездили на каких-то тяжелых машинах), углубились в лес, но через двести метров уперлись в забор из колючей проволоки высотой метров в пять. Он был двухрядным и добротным, сделанным надолго и прочно. Вместо столбов использовались стволы деревьев, вершины которых были спилены. И вдоль забора с той стороны Крутов увидел протоптанную тропинку, что говорило о наличии живой охраны зоны.

– Похоже, белых грибов нам сегодня не видать, – глубокомысленно сказал Крутов. – Но контора здесь устроилась серьезная, если судить по дороге и колючке. Сними-ка эту изгородь на пленку.

– Зачем?

– Пригодится когда-нибудь.

Елизавета послушно подняла видеокамеру, и в тот же момент слева, метрах в двадцати, раздался чей-то голос:

– Эй, телеоператоры, а ну прекращайте съемку!

По ту сторону изгороди зашевелились кусты акации, за деревьями замелькали тени, и на свободное от кустов пространство вышли двое угрюмого вида мужчин в пятнистых комбинезонах и беретах, с автоматами через плечо.

– Здесь снимать запрещено, – продолжал один из них, лобастый, темноволосый, с глубоко посаженными прозрачно-серыми глазами и морщинистым лицом. – Поворачивайте и валите отсюда подобру-поздорову.

– Кем запрещено? – полюбопытствовал Крутов, сразу оценив профессиональную подготовленность охранения: один прикрывал второго, а оба двигались по-особому гибко и свободно.

– Не твоего ума дело. Сказано – поворачивай, значит поворачивай.

Второй, что шел сзади, худой и горбоносый, со впалыми щеками дистрофика, но жилистый и сильный, коснулся спины напарника и кивнул на нож в руке Крутова, который тот не успел спрятать. Они о чем-то заговорили, понизив голос, в то время как Егор и Елизавета, переглянувшись, начали отступление. Тогда морщинистолицый окликнул Крутова:

– Эй, малый, а ну подойди ближе.

– Зачем? – оглянулся Егор.

– Кидай сюда свой ножик.

– Иди, не останавливайся, – одними губами бросил Крутов девушке, сам же приостановился на секунду.

– А больше ты ничего не хочешь, лягушка пятнистая?

– Двигай сюда, я сказал! – Часовой заученным движением снял «калашников» с плеча, поднял ствол и спустил скобу предохранителя. – Не то уложу на месте!

– Какой ты храбрый, – хмыкнул Крутов, подбрасывая бетдаггер с особой подкруткой, поймал нож и одним точным безошибочным движением воткнул его в чехол на поясе. – Может, посоревнуемся, кто окажется быстрей, ты или я?

Парни переглянулись, и в то же мгновение Крутов взял темп и исчез в кустах, догоняя ушедшую вперед Елизавету. Наверное, он произвел впечатление на сторожей за колючей проволокой, а может быть, они только пугали грибников, во всяком случае, стрелять вслед молодой паре они не стали.

– Зря ты их дразнил, – сказала девушка, когда они снова выбрались на асфальтовую дорогу. – Таким, как они, ничего не стоит убить человека.

– Здрасьте, – поклонился Крутов, – с какой это стати я должен был отдать им нож? И с какой это стати они открыли бы огонь по мирным гражданам? Партизанские войны в этих краях кончились еще в сорок четвертом году.