Шнайдер услыхал шум открывающейся позади себя двери и обернулся. При виде странного офицера он отпустил девушку и выпрямился.
— Что означает это вторжение? Лейтенант, почему вы здесь? — спросил он, заметив погоны вошедшего.— Немедленно покиньте помещение!
Тарзан не произнес членораздельного ответа, но двое находящихся с ним в комнате услышали тихий рык, вырвавшийся из его сжатых губ — рычание, от которого у девушки по телу пробежали мурашки и которое вызвало бледность на лице гунна. Рука немца рванулась к пистоле ту, но как только он вытащил оружие, оно вылетело через окно во двор. Тарзан, закрыв дверь и прислонясь к ней спиной, начал медленно снимать с себя офицерское платье.
— Вы гауптман Шнайдер? — спросил он у немца.
— Ну и что с этого? — пробурчал тот.
— Я — Тарзан-обезьяна,— сказал Тарзан.— И теперь вы знаете, зачем я ворвался сюда.
Те двое, что стояли перед ним, с ужасом наблюдали, как он сбрасывает на пол китель и брюки. Наконец ненавистная форма кучкой валялась на полу. Тарзан остался в одной лишь набедренной повязке. Теперь и девушка узнала его.
— Уберите руку с пистолета,— предостерег Тарзан ее. Рука опустилась.— Теперь подойдите сюда.
Она подошла, и Тарзан забрал у нее оружие. Оно последовало туда же, куда и пистолет Шнайдера — за окно.
Когда Тарзан назвал себя, он заметил, как болезненная бледность покрыла черты Шнайдера. Наконец-то он нашел настоящего убийцу своей жены. Наконец-то Джейн хоть частично будет отомщена — никогда Тарзан не сможет отплатить за ее смерть полностью: жизнь так коротка, а немцев так много!
— Что вы хотите от меня? — спросил Шнайдер.
— Вы заплатите за то, что натворили в маленьком бунгало в стране Вазири! — ответил человек-обезьяна.
Шнайдер пытался неистовствовать и угрожать. Тарзан повернул ключ в двери и выбросил его через окно вслед за пистолетами. Затем он повернулся к девушке.
— Не подходите близко! — сказал он спокойным голосом.- Тарзан-обезьяна собирается убить этого человека!
Гунн прекратил истерику и начал умолять:
— У меня есть жена и дети! — кричал он.— Я ничего такого не сделал!
— Вы умрете, как и полагается такому, как вы,— сказал Тарзан,— с кровью на руках и ложью на устах.— Он двинулся по комнате к плотному гауптману Шнайдеру. Тот, крупный и холеный мужчина, был примерно такого же роста, как и человек-обезьяна, но значительно грузнее. Он видел, что угрозы и мольбы бесполезны, поэтому приготовился к бою. Так борется за жизнь загнанная в угол крыса — со всей маниакальной яростью, хитростью и жестокостью, соблюдая главный закон природы — жизнь превыше всего, борясь за существование всеми доступными способами, как и прочие животные.
Склонив свою крупную голову, немец набросился на человека-обезьяну. Враги сцепились в центре комнаты. Они стояли, обхватив друг друга, некоторое время, пока Тарзан не сумел бросить немца спиной на стол, стол не выдержал, ножки подломились, и немец рухнул на пол, увлекая за собой Тарзана. Стол разлетелся под тяжестью двух борющихся тел.
Девушка стояла, забившись в угол, и наблюдала за битвой расширенными от ужаса глазами. Она видела, как двое мужчин катались по полу, сжав друг друга в смертельных объятиях, и с ужасом слышала тихое рычание, срывающееся с губ дикаря-гиганта. Шнайдер пытался схватить врага за горло толстыми пальцами, в то же время,— о, ужас! — Берта Кирчер увидела, как тот, другой, тяаулся к яремной вене немца, пытаясь прокусить ее своими зубами.