Вот Окулко-кат в новой светлой рубахе, не дожидаясь начала пира, грянул гуслями. Вот уже и послышалось:

Поглядывая на поющих девчат – все как на подбор красавицы – молодой боярин уселся во главе стола на почетное место, степенно кивнув старостам… Поднял наполненный пенистым свежим пивом кубок:

– За праздник Покрова, Богородицы-девы славу!

Выпил, на часовенку оглянувшись, перекрестился… Следом и все выпили. Холодцом закусили…

Всё! Пошел пир. Разговоры, песни, пьянка…

После второго кубка Павел потянулся к заедкам – пирогам горячим с капустою, с ревенем, с рыбой. Только взял один, откусил – во рту тает… Как вдруг:

– Дело важное, господине!

Позади, бледный, как полотно, возник белобрысый парень – тощий, длинный, нескладный.

– Кто таков? – недовольно оглянулся Ремезов. – О чем доложить хочешь?

– Сивка я, с Опятова пастушок. Беда, господине!

Тонкие губы парня дрожали, видно, и впрямь что-то случилось.

Боярин прищурился:

– Вон, за кусточками жди.

Тут же и сам вышел из-за стола, никому ничего не сказав – нечего раньше времени панику поднимать. Подошел к дожидавшемуся гонцу, глянул:

– Ну?

– Неведомы люди на деревню напали – амбары пограбили, людей – кто был – в полон увели.

– Та-ак, – отгоняя праздничное веселье, Павел тряхнул головой. – И много их?

– Да с полсорока. Все оружны, кой-кто в кольчужицах. Думаю – боярина Телятникова людишки, язм парочку признал.

– Ясно! Жди…

Подойдя к столу, Ремезов поднял вверх руку:

– Беда, люди! Супостат Телятников на Опяты напал, полон взял, пограбил. Гаврила, Неждан, Микифор – готовьте войско, посейчас отходим – как учились, помните? Задача – врагов настигнуть, полон и награбленное отбить. Ну и проучить – чтоб в следующий раз не совались.

Павел говорил уверенно, не спеша. И дружина его действовала точно так же – без суеты, сутолоки, но сноровисто, быстро. Десяток Гаврилы, вооружившись у воинского амбара, тут же побежал к реке, к всегда готовым для такого случая лодкам; люди Микифора уже выводили с конюшни коней, Неждан со своими пешими ратниками в нетерпении помахивал дубиной.

Забежав домой, Ремезов быстро натянул кольчугу, опоясался мечом, набросил на плечи алый, с желтым подбоем, плащ, и не забыл прихватить карту. Вышел на крыльцо, словно Кутузов, деловито отдавая распоряжения:

– Гаврила, доплывете до дальнего ручья, там засаду устроите – ждите. Неждан – давай со своим до гати – зайдете со стороны Заглодова, ну а мы с Микифором – напрямки поскачем, новой дорожкою. Заглодовские смерды есть ли?

– Тут мы, батюшко!

– Вам над соседской бедой не радоваться, а помогать. Копья, луки в амбаре возьмите – с ним в деревню свою возвращайтесь, да в оба поглядывайте. Ежели супостат к вам сунется, трубите в охотничий рог три раза.

– Сделаем, господине.

– А нам, опятниковским, что делать?

– С нами пойдете – копья, опять же, прихватите. А над остальными Михайло-рядович главный – всем на усадьбе укрыться, ворота накрепко запереть, страже – вокруг поглядывать, да, если что – держать оборону.