Имея в виду наше наследие приматов, я не собираюсь умалять уникальный статус человека. Мы уникальны. Настолько, что имеет смысл вести речь о «людях и животных» вместо того, чтобы говорить о «людях и других животных». Неважно, считаете ли вы, что причина тому — Бог или естественный отбор (или то и другое вместе), — мы настолько отличаемся от всех остальных животных, что заслуживаем право находиться в собственной категории. Но, отличаясь от остальных настолько, насколько есть, мы, тем не менее, существенно связаны с другими животными. Чем больше мы узнаем о биологии, тем более очевидным становится то, насколько мы в действительности близки другим видам. Мы настолько близки к шимпанзе, бонобо и гориллам, что некоторые систематики изменили классификацию, определив всех нас в единое подсемейство — Homininae. Шимпанзе, бонобо и люди, являясь родственными друг другу приматами, — это умные животные со сложными социальными связями, длительными сроками обучения и развития потомства, требующими огромных родительских вложений, и склонные вести себя схожим образом в определенных ситуациях даже тогда, когда мы, люди, этого не осознаем. Например, все три вида имеют обыкновение демонстрировать одни и те же выражения при волнении, использовать громкие звуки, чтобы произвести впечатление на других, и отшвыривают все, что бы ни держали в лапах, когда расстроены. Такое поведение оказывает не малое влияние на наше взаимодействие с собаками, которые, хотя иногда лают и рычат, общаются преимущественно посредством визуальных сигналов, становятся скорее спокойными, чем шумными, чтобы произвести впечатление на других, и слишком сосредоточены на использовании лап для опоры, чтобы делать ими еще что-нибудь.

Есть немало примеров того, как это унаследованное поведение может создавать трудности в наших взаимоотношениях с собаками. Например, мы, люди, любим обниматься. В литературе о приматах это носит название вентрально-вентральный контакт. И шимпанзе, и бонобо тоже любят это. Родители обнимают своих детей, а дети обнимают родителей. Подростки шимпанзе обнимают друг друга, и то же самое делают взрослые шимпанзе, когда улаживают конфликт. Гориллы-мамы и их дети — большие любители обниматься. Я никогда не забуду рассказ биолога Эми Ведер, как она вошла в хижину, в которой детеныш гориллы в ужасе забился в задний угол[5]. Эмми, наблюдавшая горилл годами, идеально воспроизвела звук отрыжки, который гориллы используют для приветствия. Испуганный больной детеныш прополз через комнату, взобрался Эмми на грудь и обнял ее своими длинными руками за туловище. Как потерянному ребенку было естественно обнять свою мать, так и горилле было естественно обнять Эмми, а Эмми обнять ее. Стремление обнять что-то, что мы любим или о чем заботимся, непреодолимо сильно. Попытайтесь убедить девочку-подростка или четырехгодовалого ребенка не обнимать любимую собаку. Как же!