— Они были моими марионетками, — пояснил он во время первой беседы, стараясь произвести на доктора Уэсли впечатление.

Что бы ни говорил Бэзил, лицо Бентона сохраняло непроницаемое выражение. Он просто слушал, внимательно глядя на пациента. Возможно, он и вправду не испытывал никаких эмоций. Может быть, даже сочувствовал Бэзилу.

— В том месте, куда я их привозил, местами обвалился потолок и были видны стропила, особенно в той дальней комнате. Я перекидывал веревки через стропила и мог натягивать их или ослаблять. Короче, держал их на коротком или длинном поводке.

— И они никогда не сопротивлялись? Даже когда вы привозили их в то место и они начинали понимать, что их ждет? Кстати, что это было? Дом?

— Не помню.

— Так они не сопротивлялись, Бэзил? Как же вы могли их связывать и одновременно держать под прицелом? Довольно трудно себе представить.

— Мне всегда хотелось, чтобы кто-нибудь на это смотрел, — продолжал Бэзил, не отвечая на вопрос. — Как я занимаюсь сексом, когда все уже позади. Часами насилую это тело на матрасе.

— Вы имеете в виду секс с мертвым телом или с кем-то другим?

— Нет, мертвые — это не для меня. Никогда этим не занимался. Мне надо их слышать. Чтобы они кричали от боли. Иногда они вывихивали себе руки. Тогда я немного ослаблял веревку, чтобы они смогли сходить в туалет. Вот это было самое противное. Приходилось выносить ведро.

— А что вы делали с их глазами, Бэзил?

— Закрывал их, образно говоря.

Доктор Уэсли шутке не улыбнулся, и это отчасти задело Бэзила.

— Они у меня плясали на этой веревке, как куклы. Вы когда-нибудь улыбаетесь? Ведь я рассказываю смешные вещи!

— Я слушаю вас, Бэзил. Не пропускаю ни единого слова.

Ничего удивительного. Ведь он такой крутой парень. Доктор Уэсли проявляет к нему неподдельный интерес. Вряд ли ему приходилось встречаться со столь необыкновенной личностью, как он, Бэзил Дженрет.

— Перед тем как заняться сексом, я выкалывал им глаза, — продолжал Бэзил. — Знаете, если бы я родился с приличным членом, ничего этого не понадобилось бы.

— Но ведь им было больно.

— Я бы и сам предпочел делать это под наркозом. Не очень-то приятно было, когда они орали и дергались как сумасшедшие. Но я не мог заниматься с ними сексом, пока они все видели. Я старался им это объяснить. «Извини, что приходится так поступать, — говорил я. — Будет немного больно, но я сделаю все очень быстро». Ну разве не забавно? «Будет немного больно». Когда так говорят, это значит, что боль будет адская. Потом я говорил им, что развяжу их, чтобы мы могли заняться сексом. И предупреждал, что, если они попытаются сбежать или сделать какую-нибудь глупость, я еще не так их отделаю. Этого было достаточно. Теперь я мог спокойно заняться сексом.

— Как долго это продолжалось?

— Вы имеете в виду секс?

— Как долго вы их держали и занимались с ними сексом?

— По-разному. Если мне нравилось спать с ними, я не убивал их по нескольку дней. Одну продержал дней десять. Но зря я это сделал, потому что она вся загноилась, и это было очень противно.

— А вы что-нибудь еще с ними делали? Кроме того, что ослепляли и насиловали?