Раненый Нутт шел на поправку. Повязка уже не намокала кровью, а кашель сменился на просто сиплое дыхание. Местная знахарка обещала, что с последними весенними ветрами кузнец сможет ходить самостоятельно и греться на солнышке короткими летними днями. А если очень повезет, то уже к зиме наберет утраченную силу и поднимет молот. Пока же молодой мастер сидел у стены, привалившись к тюку со шкурами спиной.

Напротив него подобно скрюченной гусенице застыл бритый налысо чужак: мужчина неопределенного возраста в перешитой из лоскутного одеяла накидке. Невысокий, худой и нескладный, словно собранный из кусков жердей. Человек, которого Ледяная Ведьма с удовольствием бы прирезала, но…

Между спасенным кузнецом и Алрекерой образовался странный союз. С одной стороны, кузнец признавал право женщины на его жизнь. Она могла его убить. Она могла его вышвырнуть на снег, где холод и голод быстро расправились бы с бедолагой. Но при всем этом Нутт признавал седовласую спасительницу как своего вождя, оставляя за собой право на собственное мнение. И это мнение звучало вразрез всему, что Алрекера считала правильным. Например, мастер предложил не трогать чужака. И не просто сохранить ему жизнь, а использовать его в далеко идущих планах.

Погрев руки над крохотным чадящим костерком, Ведьма продолжила разговор, который прервала ради глотка свежего воздуха. Разговор, который тянулся уже какой день подряд.

– Значит, вы попали сюда вместе с Брокком, так?

– Да. Была сильная гроза. Молния ударила рядом с нами. Очнулись уже на островах.

– И ты остался на хуторе, рядом с Седыми скалами.

Чужак отмахнулся от клуба дыма и кивнул.

– Почему с другом не пошел? Ярл бы тебя к делу приставил.

– Он мне не друг. Случайный попутчик. Ехали вместе на дачи… Ну, на другой хутор, где у нас еду выращивают. Просто шли рядом и попали под дождь… Потом вместе язык учили… Кстати, у вас ловко получается. Ваши знахари умеют при помощи трав в транс вводить… Духов вызывать, или как вы это называете… Вот, язык учили. Смотрели, что вокруг происходит… Ну и Брокк решил к старшим идти. Он все на одном месте усидеть не мог, все ему было мало. Вот и уехал. А я остался.

– Потому как – учитель, – уточнила в какой уже раз Алрекера. Похоже, она знала теперь про незнакомца куда как больше, чем он сам.

– Бывший… Я изучал сказания наших народов и учил детей прошлому. Чтобы они не совершали ошибок предков, а наоборот, выросли умными и знающими свою историю. Ну и использовали чужой опыт себе на благо.

– И как успехи?

Мужчина усмехнулся:

– Наверное, не очень. Если я и дома, и тут всего лишь перебиваюсь с хлеба на воду…

Молчавший кузнец тронул рукой тяжелую сумку, лежавшую рядом:

– Но Брокк тебе верил. Больше, чем мне, первому помощнику. Больше, чем ярлу и вообще кому бы то ни было на островах.

– Он был сентиментален. Он все время повторял, что тоскует по утраченному. Он был маленьким вождем в другой жизни. Командовал людьми. Строил разные железные штуки для богатых. У него было все, что он хотел. И даже больше… Брокк ненавидел местные холода и снег. А еще надеялся, что сможет помочь ярлу захватить южные земли и разбогатеет.