Однако эта мысль не обеспокоила ее, по крайней мере не слишком. С возрастом приходит авторитет, а с авторитетом – способность приносить пользу. Исцелять, утешать, помогать прийти в этот мир новым людям. «Мы будем молиться за вас, доктор Уилсон». Сара слышала эти слова чуть ли не каждый день, но так к ним и не привыкла. Даже само обращение, «доктор Уилсон». Ее всё еще поражало, когда к ней так обращались. Когда Сара прибыла в Кервилл три года назад, она пришла в госпиталь узнать, не пригодится ли она там с ее навыками медсестры. В маленькой комнате без окон врач по фамилии Элаква долго экзаменовал ее – системы организма, способы диагностики, способы лечения болезней и травм. На его лице не отражалось никаких эмоций, единственной реакцией на ответы Сары были пометки на листе бумаги на планшете. Допрос длился три часа, и к его окончанию у Сары было ощущение, будто она бредет вслепую сквозь бурю. Какой толк от ее убогого обучения и опыта применения подручных средств в Колонии здесь, в настоящем медицинском учреждении? Как она могла быть столь наивна?

– Ну, я думаю, этого будет достаточно, – сказал доктор Элаква. – Поздравляю.

Сара ошеломленно глядела на него. Он что, шутит?

– Значит ли это, что я смогу быть медсестрой? – спросила она.

– Медсестрой? Нет. Медсестер у нас хватает. Приходите завтра же, мисс Уилсон. Ваша ординатура начнется в семь ноль-ноль ровно. Думаю, двенадцати месяцев нам хватит.

– Ординатура? – переспросила Сара.

Элаква, чей тогдашний допрос был лишь бледной тенью того, что последовало потом, ответил с нескрываемым раздражением:

– Возможно, я неясно выразился. Я не знаю, где вы всему этому научились, но вы знаете раза в два больше, чем имели хоть какую-то возможность узнать. Вы станете врачом.

И конечно же, Кейт. Их прекрасная, изумительная, чудесная Кейт. Сара и Холлис с радостью завели бы второго ребенка, но травмы при родах Кейт слишком сильно повредили ее внутренности. Как жаль, какая ирония судьбы. Каждый день, день за днем помогая прийти в этот мир всё новым детям, Сара не ощущала в себе права жаловаться. То, что она вообще смогла найти свою дочь, то, что они смогли воссоединиться с Холлисом, уйти из Хоумленда живыми и стать семьей, вернувшись в Кервилл, – слово «чудо» казалось для этого слишком бледным. Сара не была религиозна в том смысле, чтобы регулярно ходить в церковь, пусть Сестры и казались ей людьми хорошими, может, немного экстремальными в своих верованиях, но надо было быть идиотом, чтобы не увидеть в произошедшем руку судьбы. Невозможно, каждый день просыпаясь в мире, в котором она живет, не размышлять о том, что надо быть благодарной за это.

Про Хоумленд она думала редко, так редко, как получалось. Но он ей всё так же снился – хотя, как ни странно, эти сны не затрагивали самого худшего, что случилось с ней там. Большей частью это были ощущения – голода, холода и беспомощности – или образ бесконечно вращающихся жерновов мельниц на заводе биодизеля. Иногда Сара просто озадаченно смотрела на свои руки, будто пытаясь вспомнить, что она должна была в них держать. Время от времени ей снилась Джеки, старая женщина, которая с ней подружилась, или Лайла, к которой Сара испытывала сложные чувства. Со временем из всех этих чувств осталось лишь печальное сочувствие. Бывали и настоящие кошмары, но очень редко. Она несла Кейт сквозь густой снегопад, и их преследовало нечто ужасное. Но они случались всё реже. Так что был еще один повод для благодарности. Когда-нибудь, не очень скоро, но когда-нибудь, Хоумленд станет для нее еще одним воспоминанием в череде других, неприятным, но от которого остальные будут лишь лучше.