Это была основная причина, по которой Канза была вынуждена поверить своей сводной сестре. Она не могла представить, что Мэйсун способна на подобную ложь. Поэтому она проглотила и все остальное, не вникая в суть.
Но ведь это означает, что все, что она прежде читала о нем, было ложью. Значит… Что же это значит? Что ей придется пересмотреть свою точку зрения. Ну, допустим, она ее изменит, и что? Ее мнение никогда никого не интересовало, особенно Арама. Новая информация изменит только одно: ей придется страдать от чувства вины перед ним. Канза всегда гордилась тем, что относится к людям так, как они того заслуживают, однако в случае с Арамом ее мнение оказалось предвзятым.
Кроме того, она пострадает и сама. Ведь теперь ничто не способно уменьшить его привлекательность в ее глазах. Араму, может, и все равно, что она думает о нем, но ей-то – нет.
Ее размышления прервал голос Арама, который, как оказалось, еще не закончил свое признание.
– Теперь я перехожу к другому твоему обвинению – что я воспользовался помощью семьи аль Шалаан, чтобы вознестись на вершины успеха.
Канза махнула рукой:
– О, не утруждайся.
– О нет. Я хочу объяснить.
– Это твоя проблема, – заявила она. – Я услышала достаточно.
– Но я сказал не все. – Канза вздрогнула, Арам нахмурился. – Вот что, давай-ка зайдем внутрь. Любопытство и ревность, которые ты вызвала у гостей, я беру на себя.
Канза вновь вздрогнула, причем не от холодного ветра. Это показалось ей унизительным.
– Меня волнует вовсе не холод, – пробормотала она.
Арам одарил ее терпеливым взглядом, который говорил, что он согласен на любые препирательства, лишь бы настоять на своем. Затем он неожиданно воспользовался тем, что позади Канзы были перила, и она не могла отодвинуться, даже если бы захотела. Ей пришлось стоять и беспомощно наблюдать за тем, как он снимает с себя пиджак и, не касаясь ее, накидывает его ей на плечи. Девушку мгновенно обволокло его теплом и запахом.
На несколько мгновений Канзу буквально парализовало. У нее появилось ощущение, что она словно поглощена Арамом. Она заглянула в его необыкновенные глаза, увидела на его губах слабую улыбку, и трещина, которая образовалась в ее сердце из-за чувства вины, начала разрастаться и уже была готова поглотить Канзу.
К ее счастью, Арам отступил и снова встал там, где она велела, чтобы защищать Канзу от ветра.
– Сейчас, когда тебе тепло, я не испытываю чувства вины, – бархатным негромким голосом проговорил он. – Теперь я могу продолжить рассказ. В Зохейде я чувствовал себя чуть ли не парией, и вскоре мне пришлось принять решение покинуть королевство. Я готовился к отъезду, когда ко мне обратилась семья аль-Шалаан – все, за исключением, разумеется, Амджада. Они попытались убедить меня, что не стоит покидать Зохейд, что они слишком хорошо знают Мэйсун, не верят ее обвинениям и разрешат мой конфликт с ее семьей и высшим обществом Зохейда. Они действительно предложили профинансировать меня, пока мой бизнес не начнет приносить доход. Я отклонил их предложение.
Канза вновь попыталась перебить его: