– Они все достойны, но нельзя сразу четыре лодки оставлять без опытных командиров.

– Товарищ Лазарев, а почему вы не предлагаете кого-то из командиров подводных лодок с других флотов?

– Товарищ Сталин, кое с кем из них мне пришлось побывать в совместном боевом походе, и я могу составить свое мнение. А о подводниках других флотов ничего не могу сказать, не знаю.

– Как так? А что, в будущем о них никто ничего не знает?

– Почему не знают, знают. Многие из них уже сейчас отличные командиры, некоторые станут таковыми немного позже. А кое-кто занимается очковтирательством, не буду говорить кто. Может, они исправятся, так как история здесь уже изменилась.

– Что вы говорите. товарищ Лазарев! Чтобы красный командир вводил свое командование в заблуждение и говорил неправду.

– Да, товарищ Берия, были и такие, но это выяснилось только после войны, большинство из них было уверено в своих победах. Сразу проверить результат атаки не представлялось возможным или из-за противодействия противника, или из-за погодных условий. Много разных причин могло помешать в установлении истины. А когда занялись изучением архивов противника, тогда и выяснилось, что многих побед не было. Но они не были трусами, некоторые храбры до безрассудства. Им просто немного не везло, и они выдавали желаемое за действительное.

– А товарищ Лазарев пытается всех защитить и никого не обидеть. Давайте предоставим ему право выбора, отпустим немного подумать, а завтра он уже будет знать, кого направить на подводную лодку.

– Разрешите идти?

– Идите, товарищ Лазарев.

Я вышел из зала, за мной сразу вышел и адмирал Головко.

– Товарищ адмирал, так же не честно, товарищ нарком обещал дать два дня подумать. А тут поставили перед фактом. Смогу ли я потянуть эту должность? – подступил я с упреками к адмиралу.

– Справишься, справишься. У нас флот маленький, чуть больше того соединения, каким тебе приходилось командовать в течение последних двух месяцев.

– Арсений Григорьевич, не надо прибедняться, – со смехом произнес я, – флот маленький, а дела ждут большие, как меня, так и его.

– Ты уже и о делах заговорил, и что это за дела?

– А я бы осуществил именно тот план, что подкинули немцам, и высадил десант в Порсангер-фьорде, пока они не очухались после всего этого. А там менее ста километров до Альт-фьорда. Правда, труднодоступной территории, можно сказать, непроходимой. Но русский солдат должен ее преодолеть. Раз в наше время там от Порсангер-фьорда до Альт-фьорда проложено шоссе, значит, местность и не такая уж непроходимая.

– А что нам это дает, если мы возьмем этот Альт-фьорд?

– Отодвинем немцев на двести пятьдесят километров от своих границ, возрастет расстояние от немецких аэродромов до караванных путей, по которым проходят конвои для нас с грузами из Америки. Поспособствуем партизанскому движению норвежцев, намекнем шведам, чтобы заканчивали дружбу с Гитлером. Да и Финляндия быстрей сядет за стол переговоров.

– Значит, так. Завтра идем к наркому, изложишь свои мысли. И все это надо проработать в кратчайший срок, а то у нас забирают два корпуса и собираются перебросить под Ленинград. Если заберут, ни о каком наступлении на Альт-фьорд в ближайшее время и думать нечего.