Вчера Люсон снова поднял шум – и заспанные слуги застали его посреди галереи с канделябром на дюжину свечей в одной руке и заряженным пистолем в другой. Поиски ночного посетителя опять не принесли успеха, и тогда старший брат Анри, маркиз, который переживал отлучение от двора и смерть своей супруги не менее тягостно, чем Люсон собственную ссылку в Авиньон и смерть своих надежд, – тогда старший брат Анри мягко, но настойчиво попросил отдать ему оружие. А затем сам уложил епископа в постель и какое-то время сидел рядом, настороженно, как в детстве, вглядываясь тому в изможденное бледное лицо. В свое время маленький Арман был крайне болезненным ребенком, не раз находился на самой грани между тем и этим миром, и теперь, в ссылке, его здоровье вновь изрядно пошатнулось. Но затаенная тревога в глазах Анри говорила скорее о беспокойстве за душевное здоровье Армана, нежели о братских страданиях по поводу физической боли, которая постепенно выедала опального епископа изнутри.
Нынче ночью Люсон решил не давать нового повода для жалости, косых взглядов и пересудов. Пистоль забрали – но в его покоях было достаточно и другого оружия. Он выбрал кинжал. Епископ намеренно не разжигал огня в спальне, намеренно не держал под рукой масляную лампу или канделябр – он просто встал вплотную к двери и несколько часов вслушивался в тишину. Пока наконец в галерее не раздались шаги. Тогда он бесшумно выскользнул из комнаты и двинулся следом за полуночным посетителем.
Движение воздуха возле лица и новый скрип в другой тональности подсказали молодому епископу, что некто распахнул двери, ведущие в кабинет. И в этот момент вполне объяснимый страх сменился яростью. Кто-то смеет по ночам вторгаться в его жилище, ходить по комнатам и, возможно, рыться в его бумагах! Доверенное лицо его покровительницы, королевы-матери? Или шпион де Люиня, оклеветавшего Люсона и тем самым избавившегося от влиятельного соперника? Или, может, кто-то из своих, живущих в этом же доме, повадился знакомиться с незаконченными богословскими трудами и личной перепиской? Кто же? Смиренный капуцин – секретарь Ле Масль? Маркиз? Или шурин, благородный Франсуа де Виньеро дю Пон-Курле?
Таиться далее не имело смысла; из кабинета не было другого выхода, он выследил негодяя и загнал его в ловушку! Еще два шага – и лунный свет, ниспадающий через окно кабинета, обозначил прямоугольник двери. Выставив кинжал перед собой на манер шпаги, Люсон буквально ворвался внутрь, нащупал за спиной сначала одну створку, затем другую – и сомкнул их. Ловушка захлопнулась.
Епископ был готов либо к стремительному нападению застигнутого врасплох злоумышленника, либо к тому, что незнакомец попытается воспользоваться отсутствием освещения – спрятаться, укрыться под столом или за другими предметами мебели, слиться со стеной в темном углу, перехитрить хозяина кабинета и, прикрываясь суматохой и нерасторопностью обитателей дома, исчезнуть, сбежать, как случилось уже два раза подряд. Сердце Люсона колотилось, капельки пота разъедали глаза, рука крепко сжимала оружие, готовая в любой момент пустить его в ход…