– Эй! – Костромина постучала меня по голове кулаком. – Бум-бум! Ты куда делся?

– Я здесь.

– Ты что-то про мороженое говорил.

– Да… Мороженое можно попробовать… То есть оно там есть, в «Продуктах».

– Издеваешься? – повторила Костромина.

Ну да, похоже на издевку, разумеется. Попробовать мороженое можно, сколько угодно, в тех же «Продуктах» можно хоть сейчас взять килограмм, сесть на мокрую скамейку и сжевать. Только смысл? Все равно вкуса нет. Никакого. Даже холода и то не почувствуешь. Только губы закоченеют, вот и весь эффект. Так просто резиновые, а после мороженого дубовые, вот и все. Вот и весь вкус. Нет, если выжрать бутылку уксуса, то легкое пощипывание языка, разумеется, ощутишь, а вот мороженое…

– Если ты издеваешься… – Костромина начала мрачнеть и смурнеть. – Если…

– Просто забыл, – сказал я. – Извини. Извини, у меня плохая память, ты же знаешь.

Костромина к.б. успокоилась.

– Ничего, – сказала она. – Это ты меня извини. Я просто давно хочу мороженого. Очень давно. Чтобы только по-настоящему, понимаешь? И Новый год хочу.

– Что? – не расслышал я.

– Новый год, праздник. Чтобы елку нарядить, игрушки, гирлянды.

– Гирлянды?

– Огоньки такие электрические.

Праздник. И электрические огоньки.

– Праздник…

Это когда всем весело.

– Праздник, – кивнула Кострома. – Фейерверк, песни все поют, танцуют. Радость. Слушай, а там ведь раньше никакого мороженого не продавали… В «Продуктах».

– Вчера заходил, есть мороженое, – сказал я. – Пять сортов. Зеленое даже какое-то есть. И газировка, тоже разноцветная. И даже пирожные. То есть печенье, пирожные быстро портятся.

– Зачем?

Я пожал плечами. Раньше там только гематоген был, правда, трех видов, твердый, жидкий и с ореховым вкусом. Меня со всех тошнит, с ореха тоже. Говорят, что, возможно, скоро начнут гематоген без вкуса делать, тогда, может, можно его будет есть без отвращения. Хотя отвращение тоже чувство. Всегда только отвращение…

– Не знаю я, зачем все это завезли, – сказал я. – Может…

Я не смог придумать, для чего. Одно дело террариум, другое дело – мороженое. На пауков смотреть как-то разумнее.

– А я, кажется, знаю. – Костромина улыбнулась.

Костромина всезнайка. Лучшая ученица, и читает много, и думает. Мыслительный аппарат у нее хороший. И воля к жизни… Я уже говорил.

– И для чего здесь мороженое?

– Не скажу, – ухмыльнулась Костромина. – Не скажу, а сам ты не догадаешься никогда.

Это точно.

– Ясно, – кивнул я. – Ладно. Слушай, а собаку-то тебе когда выдадут? Завтра?

– Ага. С утра пойду.

Я хотел тоже напроситься, но, честно говоря, думал, что Костромина меня сама пригласит. А она не собиралась, кажется. Странно – на получение прав позвала, а на саму собаку… Ладно. Собака – это, наверное, очень личное, ее с посторонними не стоит забирать, собака может перепугаться, сбежать. Все равно могла бы… Надо было что-то сказать ей, но я не знал, что правильнее. Вспомнил, что Кострома космос любила, и я спросил про Марс.

– Про Марс слыхала?

– Слышала, конечно, – ответила Костромина. – А ты что, в космонавты решил поступить?

– Я? В космонавты? Да ну этих космонавтов…