Комендантом был назначен генерал-лейтенант войск СС Фридрих Рейнефарт, отличившийся особой жестокостью при подавлении Варшавского восстания. Его боялись и подчиненные, зная, что за отступление без приказа генерал-эсэсовец виновных не щадит.

К концу февраля Кюстрин находился в полукольце окружения. Бои на разных участках продолжались, но генеральное наступление еще предстояло. Наблюдая за городом в бинокль, Чистяков убеждался, что бои на этом участке будут жестокими.

На берегу реки стояли несколько сгоревших танков, валялись обломки понтонов, торчали остовы сгоревших грузовиков. Из крепости время от времени летели снаряды в сторону обнаруженных артиллерийских наблюдателей и гаубичных батарей, расположенных в лесу и оврагах.

Заметили и самоходчиков. Тяжелый снаряд взорвался метрах в семидесяти. Под ногами ощутимо вздрогнула земля. Решили переждать обстрел в траншее, которых было вырыто на берегу достаточно. Закурили, присев на утоптанный снег.

Юрий Назарович Глущенко получил несколько дней назад майорское звание. По штату командирам батарей тяжелых самоходных установок эти звания были предусмотрены давно. Но из-за нехватки машин батареи состояли обычно из трех-четырех самоходок. Майорские звездочки большинству комбатов не светили — слишком малочисленные подразделения.

Когда полки увеличили до двадцати одной машины, а батареи до пяти самоходок, наиболее опытным комбатам стали присваивать «майора».

Снаряды рвались где-то правее. Пользуясь передышкой, Фомин подмигнул Глущенко:

— Майора получил, а обмыть не догадался.

— Вчера обмывали.

— Не знаю. Меня не было.

— Ну, обмоем еще раз.

Глущенко достал из планшета плоскую трофейную фляжку на пятьсот граммов, встряхнул ее.

— Спирт, небось? — поморщился Фомин.

— Обижаешь, Григорий Иваныч. Коньяк трофейный.

— Ну, как же! Ты ведь теперь майор.

Пересидеть обстрел спокойно и допить коньяк не удалось. Немцы открыли огонь бризантными снарядами. Они взрывались на высоте полусотни метров, рассыпая сверху веер осколков. Сидели, прижавшись к стенкам траншеи, гадая повезет — не повезет.

Один из зарядов взорвался поблизости, осколки взрыли бруствер, несколько штук вонзились в дно траншеи под ногами у самоходчиков. Неизвестно, чем бы все кончилось, но открыла огонь наша артиллерия, и немецкие гаубицы понемногу замолкли.

Еще с неделю продолжалась переформировка, затем объявили приказ готовиться к наступлению.

Бои за Кюстрин и плацдармы на правом берегу Одера шли, практически не прекращаясь. Основной удар был нанесен в первых числах марта. В течение трех дней немецкий гарнизон был расчленен на несколько частей.

Город-крепость оборонялся ожесточенно, несмотря на постоянные удары советской авиации и артиллерийский обстрел. В нем участвовали бригада 203-миллиметровых гаубиц и дивизион из шести 280-миллиметровых мортир, самых мощных сухопутных орудий Красной Армии.

Снаряды весом около трехсот килограммов летели в сторону укреплений, нанося огромные разрушения. Даже на расстоянии сотен метров немецкие солдаты получали контузии, обрушивались подземные форты и укрытия, где прятались защитники крепости.