Вот мое решение, Картрайт. Вы наступите на четыре следа. Теперь же. И на все четыре. Прежде всего вы получите шанс выиграть корону, скипетр и земную империю, которую они несут с собой. Если четыре следа, на которые вы наступите, все счастливые.

Если вы наступите на три счастливых следа и на один мой – я прощу вас. Это признание определенной справедливости вашего сравнения с ремесленником и неудачно подобранным орудием.

Я видел, как уменьшилась напряженность Картрайта, тень облегчения прошла по его лицу.

– Если вы наступите на два счастливых и два моих следа, я дам вам выбор: либо быстрая и милосердная смерть, либо присоединение к моим рабам кефта. Короче говоря, Картрайт, вы должны будете выбрать между уничтожением тела и медленным разрушением души. Это милосердие я проявляю к вам в признание истинности ваших слов: ремесленник подбирает для орудия дело, в котором оно принесет пользу.

Снова вздох, лицо Картрайта побледнело.

– Мы подходим к последней возможности – в своем путешествии вверх вы наступаете на троих моих привередливых маленьких слуг. В этом случае, – голос вызывал дрожь, – в этом случае, Картрайт, вы умрете. Вы умрете от рук Санчала, от его плети. Не одной смертью, Картрайт. Нет, тысячью смертей. Медленно и в мучениях петля Санчала будет подтягивать вас к порогу ворот смерти. Медленно и с мучениями он будет возвращать вас к жизни. Снова и снова… и снова… и снова… пока наконец ваша изорванная душа найдет силы не возвращаться и, скуля, переползет через этот порог, и ворота закроются за ней… навсегда! Таково мое решение! Такова моя воля! Да будет по сему!

Черный ужас злобно улыбнулся, услышав свое имя, и страшным жестом потряс плетью из женских волос. Что касается Картрайта, то у него при ужасном приговоре лицо смертельно побледнело, сигарета выпала из пальцев. Вся бравада исчезла. А Консардайн, все время стоявший за ним, отступил в тень и оставил его одного. Сатана нажал на рычаг, стоявший, подобно тонкому стержню, между двумя тронами. Послышалось слабое жужжание. Семь отпечатков детских ног сверкнули, как будто заново подожженные.

– Ступени готовы, – провозгласил Сатана. – Картрайт – поднимайтесь!

Люди в белом зашевелились, они распустили свои плети и держали петли наготове, чтобы быстро их бросить. Черный ужас наклонил голову вперед, рот его покрылся слюной, когтями он гладил свою веревку.

Тишина в храме сгустилась – все будто перестали дышать.

Картрайт ступил вперед, двигаясь медленно, внимательно вглядываясь в сверкающие отпечатки. Сатана откинулся в своем троне, руки его были скрыты под плащом, огромная голова смущающе походила на лишенную тела; она плыла над помостом, как каменная голова его двойника плыла над тремя норнами.

Картрайт миновал первый отпечаток и прошел еще две ступени. Без колебаний он поставил ногу на второй сияющий след.

И тут же горящий дубликат его появился на белой половине шара. Я понял, что Картрайт наступил на счастливый след.

Но шар горел сзади, Картрайту запрещено оглядываться, он не знает этого!

Он быстро взглянул на Сатану, отыскивая следы триумфа или досады. Но мраморное лицо оставалось бесстрастным, глаза не изменились. Ни звука не доносилось и со стороны черных сидений.