— А где цветут наши вишни? — спросил Маруя.

— Вокруг обелиска. — Помолчав немного, Номура задумчиво проговорил: — В общем, моя задача — водить за нос американцев, тянуть с переговорами, пока армейцы не подготовятся окончательно и не выяснится судьба России. Тяжелая роль, более подходящая для театрального актера, чем для адмирала. Но ничего не поделаешь. Надо служить государю.

Маруя молча кивнул головой. Они сели в машину и медленно поехали в город. Маруя попросил проехать мимо резиденции Рузвельта. Машина направилась на Пенсильвания-авеню и объехала Белый дом с юга. Флагшток был пуст — президент отсутствовал, очевидно, находился в загородной вилле. На большой поляне перед резиденцией школьники играли в бейсбол.

Посол доставил гостя в отель «Уордман-парк».

— Обычно мы занимаем номера для наших дипкурьеров в отеле «Фэйрфакс», но на этот раз я снял для вас номер в этом отеле. На третьем этаже живет сам Хэлл. Некоторых послов он принимает здесь в приватном порядке.

— Здесь, наверное, полным-полно шпиков, — Маруя улыбнулся. — Придется быть осторожным с бумажным мусором.

Маруя вылез из машины и поблагодарил посла за прогулку. Не успел Маруя отойти на несколько шагов от машины, как к ней подошел высокий, седой американец во всем черном. Он только что подъехал на такси. Увидев посла, он помахал ему перчаткой. Номура приказал шоферу открыть дверцу.

— Как поживаете, адмирал? — приветствовал он американца.

— Как поживаете, адмирал? — ответил тот.

Адмирал Пратт, старинный друг посла, сделал приглашающий жест:

— Буду очень рад, если заглянете ко мне. Я тоже остановился в этом паршивом отеле. Мои домашние уехали в Филадельфию, и я перебрался сюда. Мне надо сказать вам несколько очень важных слов, адмирал. В совершенно приватном порядке.

Пратт и Номура прошли к лифту через пустой холл. Пратт занимал маленький номер на пятом этаже в конце коридора. Окна выходили в грязный двор, забитый автофургонами.

Посол отказался и от виски, и от кофе. Друзья заговорили о прошлом — вспомнили то время, когда Номура был морским атташе в Вашингтоне и играл по воскресеньям в гольф с Праттом, работавшим в штабе. Пратт подробно рассказал о своей семье, о подагре и о том, как играет в кегли с морским министром Ноксом. Закончив неделовую, интимно-дружескую часть беседы, Пратт закрыл дверь на ключ, накрыл телефон подушкой и, сев в кресло рядом с послом, похлопал его по колену.

— Плохи дела, дружище, очень плохи, — протянул он и покачал головой.

— Очень плохи, — согласился Номура. — Большая часть наших армейцев занимает непримиримую позицию. Но его величество искренне хочет найти почву для соглашения. Любой компромисс лучше войны. Война между нами будет катастрофой для обеих сторон. Страшно даже подумать…

— Мы, военные, лучше всех знаем, что такое война. При современном уровне техники война — это драка, в которой погибнут обе стороны на радость другим. В войне между нами победителем окажется третий.

— Я делаю все, чтобы наметить путь к какому-нибудь компромиссу, но ничего не получается. — Номура пристально посмотрел на Пратта. — Помогите мне… Война между нами не укладывается в моем сознании. Это слишком чудовищно.