– Четыре ножевых ранения, – сказал профессор Мант, – и все в спину.

– Мы же в Пекхэме и коллеги жертвы не побоялись ножа. Они навалились на нападавшего и удерживали его до нашего приезда. К тому времени парень был уже мертв.

– Судя по всему, один из ударов ножа прошел между лопаткой и грудной клеткой, пронзив сердце. Скажу точно после вскрытия, однако, судя по группированию ударов, я бы сказал, что убийство было умышленным.

Хоть опыт и научил нас не делать скоропалительных выводов, когда дело касалось убийства, подозреваю, каждый из нас думал, что у убийцы должен быть на свою жертву зуб – может быть, из-за девушки, наркотиков или денег. Когда же инспектор Каннинг разузнал об убийце из Пекхэма больше, на деле все оказалось иначе. Он, молодой человек двадцати с небольшим лет, страдал от психического расстройства и ранее провел четыре года в лечебнице Бродмур за нападение с консервным ножом на женщину (именно туда отправили Кеннета Эрскина сразу же после суда).

Хуже того, как выяснилось, обвиняемый ранее заявлял, что его не следует выпускать, и психиатры из больницы Модсли в Камберуэлле, где он проходил лечение после освобождения, согласились с ним и рекомендовали вернуть его в Бродмур. Там, однако, решили, что он принесет больше пользы обществу на свободе.

Тогда убийца решил взять все в свои руки. Он покинул свой дом в Пекхэме с целью кого-нибудь убить, чтобы его вернули в Бродмур. Свою жертву – тихого, вежливого и трудолюбивого шестнадцатилетнего парня – он выбрал потому, что тот был маленьким и вряд ли бы дал какой-то отпор.

В тот период, несмотря на жилищный кризис, в микрорайонах Пекхэма начался массовый отъезд людей. Условия ухудшились настолько, что все, у кого была возможность убраться оттуда, воспользовались ею. За год сменились владельцы примерно 20–25 процентов квартир, и до 70 процентов жителей подали заявку на переселение в другой район. Из-за того, что дома были свободными и в них заселились сквоттеры (еще больше способствуя упадку районов), а находить арендаторов становилось все сложнее, многими новыми жителями оказались бывшие обитатели больницы Модсли и других психиатрических лечебниц в рамках программы реабилитации (которая на деле была лишь уловкой правительства с целью сэкономить деньги).

Как и следовало ожидать, убийцу, признанного судом виновным в неумышленном убийстве на основании ограниченной вменяемости, оставили в заключении на неопределенный срок. Желаемого возвращения в Бродмур, однако, он так и не добился, потому что лечебница была переполнена, и его отправили куда-то еще.

Убитый горем отец парня сказал журналистам: «Будь моя воля, я бы этого человека повесил… Если через десять лет я увижу его на улицах Пекхэма, прикончу. Может, меня и упрячут за это в тюрьму, но мне будет намного легче от мысли, что человек, забравший у меня сына, мертв».

В непростой ситуации, сложившейся в этих микрорайонах, многие винили правительство, которое хотело сэкономить, сократив финансирование социальных служб, обеспечивавших поддержку бедных и уязвимых слоев населения. Хоть микрорайон Северный Пекхэм и был возрожден (с переменным успехом) в начале 2000-х, для многих людей было уже слишком поздно. Пожалуй, наиболее печально известным из них стал десятилетний Дамилола Тэйлор. В ноябре 2000 года на Дамилолу на темной лестничной клетке в Северном Пекхэме напали грабители. Он упал на битое стекло, повредившее его бедренную артерию. Нападавшие, которые были ненамного старше жертвы, оставили Дамилолу истекать кровью, и тот в итоге скончался. Понадобилось шесть лет и три судебных процесса, чтобы установить личности напавших и признать виновными в неумышленном убийстве.