— Можно я заберу его?

Он встал из-за стола, прошел в другую часть кухни и открыл шкафчик над мойкой, поискал в нем что-то, открыл еще один.

— И чего вы этим добиваетесь?

— Я хочу расследовать убийство до конца.

— Гренс, я что, непонятно говорю? Чего вы этим добиваетесь?

Огестам наконец нашел стакан и налил себе воды.

— Я не хочу брать на себя новую вину.

— Вину?

— Вас это не касается. Но это так. Больше я никогда не возьму вину на себя. Поэтому я постараюсь, чтобы те, кто отвечает за случившееся, сами взяли на себя вину.

Прокурор посмотрел на доклад.

— И вот это вам поможет?

— Да. Если я успею закончить. До утра.

Ларс Огестам неподвижно стоял посреди огромной кухни. Через открытое окно доносился шум машин. Шум стихал, машин стало меньше, но они ехали быстрее — вечер переходил в ночь.

— Можно мне немного походить? По квартире?

Гренс пожал плечами:

— Походите.

Прихожая была еще длиннее, чем Огестаму показалось сначала. Мягкие ковры на паркете, потемневшие, но не вытертые. Побуревшие обои с рисунком, модным в семидесятые. Огестам вошел в первую попавшуюся дверь и оказался в комнате вроде библиотеки, где уселся в кожаное кресло, которое как будто запротестовало, ожидая своего владельца. Единственная комната во всей квартире, которая не вопила об одиночестве. Огестам прошелся взглядом по полкам с книгами одинаковой высоты, зажег торшер, красиво изогнутый вперед. На распечатку упал желтый свет. Огестам откинулся на спинку, прочел секретное донесение, написанное уже на следующий день после убийства на Вестманнагатан. Притом что расследование этого убийства, за которое отвечали они с Гренсом, затянулось, никуда не привело и его пришлось закрыть.

Ларс Огестам нагнул торшер пониже, он хотел лучше вчитаться в слова, набраться уверенности — теперь, когда он решился.

Сегодня ночью он не поедет домой.

Он отправится отсюда прямиком в прокуратуру и снова откроет предварительное расследование.

Огестам уже направлялся к выходу, когда зацепился взглядом за две черно-белые фотографии на стене между двух книжных полок. Женщина и мужчина, молодые, полные ожиданий, в полицейской форме; их глаза жили.

Молодой прокурор поразился тому, что увидел. Тому, насколько он изменился.

— Вы решились?

Гренс так и сидел там, где прокурор оставил его, среди синих папок и пустых стаканов, за красивым кухонным столом.

— Да.

— Если вы возбудите дело, Огестам, то знайте: речь не об обычных полицейских. Я сдаю вам полицейского начальника. И еще одного полицейского начальника, повыше рангом. И заместителя министра юстиции.

Огестам посмотрел на зажатые в руке три листа формата А4.

— Но вы утверждаете, что для этого хватит оснований? Я ведь не видел всего.

Камера слежения в Русенбаде: пять человек направляются в некий рабочий кабинет. Запись, на которой пять голосов участвуют в совещании за закрытыми дверями.

Ты не видел всего.

— Хватит.

Эверт Гренс улыбнулся в третий раз.

Огестаму эта улыбка даже показалось естественной, и он чуть улыбнулся в ответ: