— Кто отдавал вам приказы?
Оскарссон взял первый отрезанный кусок, провел пальцами по махристым краям, и улыбнулся — Гренс был в этом уверен — почти застенчивой улыбкой.
— Оскарссон, кто?
Оскарссон продолжал резать, прямые, тщательно отмеренные линии, второй прямоугольник аккуратно лег на первый.
— Стефан Люгас. Заключенный, за которого вы отвечали. Он погиб.
— Не по моей вине.
— Павел Муравский. Пит Хоффманн. Двое других заключенных, за которых вы отвечали. Они тоже погибли.
— Не по моей вине.
— Мартин Якобсон…
— Хватит.
— Мартин Якобсон, тюремный инспектор…
— Хватит, Гренс, я сказал — хватит!
С первым рукавом было покончено. Невысокая стопка из кусков ткани.
Оскарссон потянул второй, чуть встряхнул. Залом примерно посредине. Ладонь долго гладила ткань вперед-назад, пока залом не исчез.
— Пол Ларсен.
Он снова резал, теперь быстрее.
— Мне отдавал приказы начальник Государственной пенитенциарной службы Пол Ларсен.
Гренс вспомнил: примерно через полчаса после начала записи микрофон заскребся о натянувшуюся штанину, потом чайная ложечка звякнула о фарфор: кто-то воспользовался случаем выпить чашечку кофе.
— Я назначила вас на эту должность. Это означает, что вы принимаете решения в пределах тюремной системы.
Короткая пауза — это хозяйка вышла из кабинета, чтобы привести дожидавшегося в коридоре руководителя пенитенциарной службы.
— Вы принимаете те решения, о которых мы с вами договариваемся.
Начальник пенитенциарной службы получил приказ. Начальник, в свою очередь, передал приказ по инстанциям. От настоящего отправителя.
Гренс смотрел, как голый по пояс человек режет на куски форму, которой добивался всю свою сознательную жизнь, и заторопился вон, прочь из кухни, что никогда не поменяет цвет, из дома, где царит еще более безнадежное одиночество, чем в его собственном.
— Знаете, зачем они нужны?
Леннарт Оскарссон стоял в дверях, когда Гренс залезал в автомобиль. Свеженарезанные куски в поднятой руке. Леннарт уронил два, они упали на землю.
— Помойте машину, Гренс. Знаете, возьмешься наводить порядок — чистые тряпки и понадобятся, а это вот чертовски дорогая ткань.
Он набрал номер, едва машина выехала из тихого таунхаусного района. Посмотрел на церковь, на четырехгранную колокольню, на тюрьму, на мастерскую, скрытую за высокой стеной.
То, что случилось меньше тридцати шести часов назад, будет преследовать его всю жизнь.
— Алло.
Йоранссон не спал.
— Не спится?
— Чего вы хотите, Эверт?
— У нас с вами встреча. Примерно через полчаса.
— Вряд ли.
— Встреча. У вас в кабинете. Вы — в качестве ответственного должностного лица.
— Завтра.
Гренс посмотрел на щит в зеркале заднего вида. В темноте слово читалось с трудом, но он и так знал название поселка, из которого только что выехал.
Он надеялся, что пройдет какое-то время, прежде чем он снова вернется сюда.
— Паула.
— Что?
— Мы будем говорить о Пауле.
Он подождал; долгое молчание.
— Какая еще Паула?
Гренс не ответил. Лес медленно сменился высотными домами, комиссар приближался к Стокгольму.
— Отвечайте, Гренс! Какая Паула?
Гренс молча подержал трубку в руке, потом нажал «отбой».