– Месяц пролетит быстро, – произнес Тим.
– Ага, – согласилась я. – Счастливого пути.
Мне вдруг захотелось сбежать, спрятаться, скрыться! Слишком тяжелый выдался день. Я гнала прочь воспоминания о расставании с Павлом, но сердце еще всхлипывало и вздрагивало, хотя почти не болело – что-то оборвалось. Раз и навсегда.
Я поняла: это хорошо, пусть Тим сейчас уезжает, моя душа должна его ждать. Она должна надеяться, скучать, верить. Столько, сколько нужно.
– Счастливого пути, – уверенно повторила я и протянула руку, как год назад, когда мы договаривались сходить в кафе и поесть мороженого.
– Счастливо оставаться, – весело поддержал Тим, подошел и пожал мою руку.
Мы обменялись теплом и быстрыми взглядами.
Месяц – это, по сути, не так уж и долго…
Глава 2
«Анастасия, образумься!», или Казнить, нельзя помиловать
Аппетита не было. Я сидела за столом, ссутулившись, ковыряя вилкой то омлет, то скромную горочку порезанных соломкой огурцов. Я бы вообще не спускалась к завтраку, но бабушка объявила день нервным и велела мне находиться поблизости. Не знаю, чем я могла ее утешить, мне казалось, что я способна вызывать только раздражение. Нет, в груди не ныла грусть, и тоска не водила хороводы, наоборот, вчерашний день сделал меня сильнее и увереннее, но физически я почему-то ослабла. Наверное, перерождалась.
– Ты напрасно игнорируешь нож, Анастасия, – назидательно произнесла Эдита Павловна. – Мы с тобой неоднократно говорили о культуре поведения за столом, но ты упрямишься…
Да, я упрямилась.
– Омлет вполне можно разломать вилкой, – ответила я.
– Ты мало ешь. Почему? Ты расстроена? Это связано с Павлом? – Бабушка положила вилку, нож и вопросительно посмотрела на меня. – Мне звонила Маша, Мария Александровна…
– Речь о Павле Акимове? – влезла в разговор Валерия. – Вы встречаетесь? И когда ты только успела?.. Мать рассказывала отцу, но я ничего не поняла!
Недовольство на лице моей двоюродной сестры смешалось с досадой. Я бы ни за что не назвала ее влюбчивой, но Лера относилась к противоположному полу с неиссякаемым интересом. И в сторону Тима она тоже поглядывала. Даже более того, однажды (а может, это случалось и не раз) она ночью поднялась в его комнату, но, насколько я поняла, дальше порога ее не пустили, и дверь захлопнулась прямо перед ее носом. Для меня это было бессовестно-приятное воспоминание: я не хотела, чтобы Тим и Валерия… чтобы у него было к ней какое-нибудь особое чувство… Например, страсть. Я уж не говорю о большем.
– Анастасия, пойдем со мной, – четко произнесла Эдита Павловна, проигнорировав восклицание Леры. Она встала из-за стола, дотронулась до тяжелых коралловых бус, покоившихся на ее груди, опустила руку и строго посмотрела на меня. Бабушка не любила откладывать решение важных вопросов на потом, да и я не собиралась темнить. Лучше рассказать обо всем сразу и поставить точку.
История повторялась: прошлый раз, чтобы поговорить о мужчинах и подобрать мне мужа, Эдита Павловна выдернула меня с ужина, а теперь – с завтрака.
– Замечательно, – фыркнула Лера и откинулась на высокую спинку стула. Ее карие глаза блеснули, губы сжались.