Какой-то раненый мужчина, хромая, удаляется прочь, а несколько куриц разгуливают так, будто ничего не произошло.
Сквозь пыль она видит, как горстка солдат обыскивает автобус. Выкрикиваются приказы, а чуть поодаль куда-то тащат мужчину с флагом. Он еще жив, но не оказывает никакого сопротивления.
Она снова пытается встать, но боль в ноге внезапно становится невыносимой, и она понимает, что нога, вероятно, сломана.
“Черт!” – думает она.
Безрукий мальчик смотрит на нее с улыбкой:
– Think you need help. You wait here so nobody steal water. I still have my legs left so I run for help.
– How about your friend?[14] – Она кивает в сторону безногого, который по-прежнему неподвижно лежит всего в метре от нее.
– Dead. Not ту friend. No problem. But you have pain. No good so I run for help, okay?[15]
Она благодарит мальчика, и он тотчас убегает.
Через десять минут он возвращается с двумя врачами, которые представляются ей на ломаном английском. После беглого осмотра они подхватывают ее с двух сторон и несут в лагерь Красного Креста.
Прежде чем покинуть безрукого мальчика, она снова благодарит его.
Он с беспечным видом легонько целует ее в щеку.
– No problem, ma'am[16].
Квартал Крунуберг
На следующий день комиссар Жанетт Чильберг последовательно изучила документы, собранные сержантом Йенсом Хуртигом: протоколы допросов, материалы следствий и приговоры. Все они касались избиений или убийств, сопряженных с садистическим насилием, и Жанетт констатировала, что во всех случаях, кроме одного, преступником являлся мужчина.
Исключение составляла Тюра Мякеля, которую только что, вместе с мужем, признали виновной в убийстве их приемного сына.
Ни с чем, хоть отдаленно напоминавшим увиденное на месте преступления на Турильдсплан, Жанетт прежде не сталкивалась и чувствовала, что ей требуется помощь.
Она сняла трубку и позвонила Ларсу Миккельсену из Государственной криминальной полиции, которая занималась преступлениями насильственного или полового характера, совершенными по отношению к детям. Описание она решила свести к минимуму. Если окажется, что Миккельсен может ей помочь, она углубится в детали.
Какое гнусное занятие, думала она, ожидая ответа.
Допрашивать и выводить на чистую воду педофилов. Какой же силой должен обладать человек, чтобы быть в состоянии просмотреть тысячи часов записей насилия и несколько миллионов фотографий истерзанных детей? Надо полагать, это вызывает ощущение безнадежности.
Можно ли после такого заводить собственных детей?
После разговора с Миккельсеном Жанетт Чильберг созвала следственную группу на новое совещание, где они пытались обобщить имеющиеся факты. Задача оказалась не из легких, поскольку зацепок на данный момент у них было не слишком много.
– Звонок на пульт дежурного поступил из района поблизости от небоскреба “Дагенс нюхетер”, – сообщил Олунд, размахивая листом бумаги. – Я это только что получил, и скоро мы будем знать точнее.
– Насколько точно? – кивнув, спросила Жанетт.
– Техники сказали, плюс-минус десять метров. В худшем случае… – Олунд умолк.
– А в лучшем случае? – ухмыльнулся Шварц. – Я имею в виду…