Он долго лежит молча, свернувшись у нее в объятиях.
– О чем ты думаешь? – спрашивает она.
Он поднимает на нее взгляд, и ей видно, что он улыбается.
– Как здорово, что мы переезжаем в Сконе, – говорит он.
Она вся холодеет.
– Мой двоюродный брат живет в Хельсингборге, и мы сможем почти каждый день вместе играть. У него есть длиннющая автомобильная трасса, и мне дадут одну из его машин. Возможно, “понтиак фаербёрд”.
Она чувствует, как ее тело начинает словно бы распадаться на части, ее как будто парализует. Ему хочется переехать в Сконе?
Она пытается встать, но не может. Думает о его родителях. Эти… Ведь он же не один из них. Правда же нет!
У нее в голове проносится тысяча мыслей. Она думает об их беспрестанных разговорах о переезде, о том, что они отнимут его у нее, и о том, что она просто исчезнет из его жизни.
– А потом, когда опять придет лето, мы поедем в отпуск за границу. Моя новая няня тоже поедет. Мы полетим на самолете.
Она хочет что-то сказать, но не может выдавить из себя ни звука. Все это не его слова, думает она.
Она смотрит на него. Он лежит рядом с ней, устремив в небо мечтательный взгляд.
На лицо ему падает тень, похожая на крыло птицы.
Ей хочется встать, но кажется, будто кто-то железной хваткой удерживает ее за руки и грудную клетку.
“Куда же мне бежать?” – думает она с ужасом. Ей хочется уничтожить все сказанное им, забрать его оттуда.
К себе домой.
Потом что-то происходит.
В глазах темнеет, и она чувствует, что ее сейчас вырвет.
Тут раздается такой звук, будто ей прямо в ухо каркает ворона.
Она с испугом поднимает взгляд и видит совсем рядом его смеющееся лицо.
Но нет, это не он, над ней издевательски смеются глаза его отца, его влажные, мерзкие губы. Теперь ворона уже угнездилась у нее в голове и черные крылья застилают взгляд. Каждый мускул тела напрягается, и, до смерти перепуганная, она начинает защищаться.
Девочка-ворона хватает его за волосы с такой силой, что вырывает большие клочья.
Она бьет его.
По голове, по лицу, по телу. Из его ушей и носа течет кровь, а в его глазах она поначалу видит только страх, а потом и нечто иное.
В самой глубине глаз он не понимает, что происходит.
Девочка-ворона бьет и бьет, и когда он перестает шевелиться, удары постепенно ослабевают.
Плача, она склоняется над ним. Он не издает ни звука, просто лежит и неотрывно смотрит на нее. Его глаза ничего не выражают, но они двигаются и моргают. Дыхание учащенное, из горла доносятся хрипы.
Она ощущает головокружение и тяжесть во всем теле.
Словно в тумане, она встает, сходит с мостков и притаскивает с берега реки большой камень. Когда она идет с камнем обратно, перед глазами у нее все плывет.
От удара камнем по голове раздается такой звук, будто кто-то раздавил ногой яблоко.
– Это не я, – говорит она, опуская его тело в воду. – Теперь давай, плыви…
Грисслинге
София Цеттерлунд снимает газетную вырезку, аккуратно складывает ее и сует в карман.
Это не я, думает она.
Это ты.
Она открывает холодильник и констатирует, что он, как всегда, заполнен молоком. Все как обычно, как положено. Ей известно, что Он обычно пьет по два литра в день. Молоко очищает.