Мне все время кажется, что это дурной сон, и что я в какой-то момент проснусь.

Другой момент – проснусь где? В морге? В ФБР? В федеральном коррекционном центре, откуда выход – только на тот свет. Ну, или в душевую, где уже поджидают черные братья…

Моя ли это страна?

Мы ведь совсем другие. Девяностые – это разлом, за ним другое время, другой народ, все другое. Я здесь чужак, только наблюдателем быть не получится. Да и… совести не хватит смотреть, как все здесь идет к черту.

Интересно, где здесь сейчас я?

Заканчиваю школу. В голове… а что в голове? Девчонки, да записи западных групп, которые доставали из-под полы, переписывая на использованные рентгеновские пленки. Мать говорит, думай, куда ты поступать будешь, и вообще кем ты будешь. Но у меня в одно ухо влетает, в другое вылетает…

Впереди Афган…

Впереди возвращение из Афгана.

Впереди ВДА.

Впереди развал страны.

Впереди оперативная работа.

Впереди Турция. Потом дальше.

Опыт, который я получил – какой ценой я его получил?

А может, все же не надо?

В каких жизненных университетах мы защищали свои диссертации?

Единственно, что знаю про себя – свою защиту я не провалил. И теперь не должен провалить.

Утро порадовало простуженным горлом – все-таки привык к Америке, где простудиться сложно. Но решил, что горячий чай поможет – и надо на работу. Чисто американская привычка – это тут чуть что на бюллетень. Там не поболеешь.

По приезду на работу обрадовали – оказывается мне надо вести Политбюро! Вести Политбюро – вы представляете?

Пришлось с повинной, точнее с больной головой идти к Лигачеву – секретарь ЦК, он был ответственен за техническую подготовку заседаний Политбюро. Тот оценил сразу.

– Бери больничный.

– Егор Кузьмич, сегодня заседание…

– Опросным путем проведем…

Как потом оказалось – больным своим горлом я избежал серьезных неприятностей – настучали доброжелатели Тихонову, что я вмешиваюсь в деятельность Совмина. Он, сам стоя одной ногой в могиле – решил мне с ходу дать бой.

А пока я засел за работу, только чая с лимоном и варением попросил.

Итак, колхозы и НИИ. Это первые шаги, направленные на то чтобы развязать руки частной инициативе там где это можно сделать, не угробив экономику, не вызвав инфляционный бум. Это первое.

Что можно сделать со спросом?

Вообще, в экономике уже скопился инфляционный навес, пусть не такой катастрофический как в 1991 году – но серьезный. Он вызван хроническим поступлением в экономику лишних денег в результате описанных Валовым схем завышения вала, чтобы получить больше денег на ФОТ. Валовой насколько я помню – кстати, надо поискать записку, поданную им на имя Черненко, она, по-моему, у Аганбегяна должна быть на проверке – оценил дутый ВВП в сорок процентов. То есть, именно столько лишних денег каждый год поступает в экономику и это еще одна причина дефицита. Советские рубли не исполняют инвестиционной роли, они все идут на потребительский рынок, здесь нет ни нормального накопления ни инвестиций. А товара они там не встречают. Оттого они идут на черный рынок, где определяют цены.

Советский наличный рубль – это не более чем квитанция на покупку чего-то не более. А если товаров произведенных нет – то…