– Ну, вот. Обиделся. Я добра хочу. Тебе и стране. Вы идете наобум. И напролом. А я все видел. И то, что получилось в итоге здесь. И то, как надо. Вместе мы сможем, по крайней мере, ошибок избежать. И научиться чему то вы сможете. Вот что такое инвестор. Ты не знаешь, Михаил Сергеевич, и никто тут не знает. А это между прочим одно из базовых понятий современной экономики. Хотите в болото идти? Или выбираться из него?
…
– Ну что, мир?
Пришла секретарша принесла расписание на день, там к счастью ничего такого не было. Подумал – надо менять, хорошая секретарша знает начальника лучше чем мужа – жена.
Как оказалось, помимо партийной нагрузки – я совмещал две должности. Председатель комиссии Верховного совета по подготовке законодательных предложений, и председатель рабочей группы по подготовке экономической реформы. В последней кроме меня было еще двое – Рыжков, завотдела ЦК по экономике (кстати, до него такого отдела в ЦК не было, совсем, то есть экономикой никто не занимался) и Долгих, бывший директор Норникеля. Оба матерые практики, крупные директора, оба сейчас секретари ЦК. Проблема в том, что в экономической реформе оба разбираются не больше чем дикарь во французской кухне.
У обоих в общем то набор идей сводится к тому чтобы дать социалистическому предприятию больше самостоятельности. То есть разрешить на экспорт выходить, часть выручки валютной оставлять, больше свободы в перераспределении фондов. Оба в общем то понимают природу хронического дефицита, но идеи скудные. Рыжков предлагает вернуться к сталинской практике артелей и кооперативов, не предполагая, что это приведет к резкой дестабилизации экономики в целом, а кооперативы превратятся и в инструменты обнала и в источник социальной напряженности. Большинство кооперативов будет торгово-сбытовыми а не производственными, а те что производственные – чаще всего цех госпредприятия, рубающий бабло.
Главное, чего они не понимают – в стране нет ИНСТИТУТОВ. Свобода, данная без институтов – обернется хаосом и бардаком. Неизбежно!
В стране нет нормальной налоговой системы. Вообще. То есть, бюджет живет за счет эмиссии, доходов от водки, внешней торговли и того что наработают предприятия – в конце каждого года положительное сальдо списывают в бюджет. Налогов на заплату – по сути, тоже нет, но главное – нет налоговой инспекции. И стимулов нет. Хочешь жни, а хочешь куй все равно получишь…
Нет нормальной банковской системы. Для предприятий нет понятия "кредит" и процент по нему. Деньги, по сути вообще ничего не стоят, у них нет цены. Потребкредитование кстати, есть – но его совсем немного. Нормального банковского финансирования, нормального банкинга, при котором банки берут ресурсы у ЦБ или на рынке или у вкладчиков и раздают в качестве кредитов под более высокий процент – тут нет. Потребы тут называются "товары в рассрочку", а ипотека – "жилищно-сберегательные кооперативы". Больше одного потреба на один товар взять нельзя. Только когда погасил предыдущий – бери следующий.
Нет товарно-сырьевых и обычных бирж. То есть, нельзя нормально ни купить ресурсы, ни продать продукцию. В Китае, к примеру, через пару лет будет 1200 бирж. Отсутствие бирж делает невозможным определение справедливой цены и реального спроса на любой товар. Что сейчас происходит? А происходит то, что в стране двадцать лет не поднимали цены на ТНП, но при этом цены на продукцию промышленного потребления, то есть сектор В2В – все это время росла. Один пример – электровоз Тбилисского завода за двадцать лет поднялся в цене с двухсот с чем-то, до почти миллиона рублей. Но ТНП, которые производятся на постоянно растущем в цене промышленном оборудовании – в цене не растут. Закупаемое оборудование не окупается. И это значит, что экономика разделилась на два сектора и производство ТНП для многих предприятий является убыточной нагрузкой. Их и не производят! Под любыми предлогами. Или производят, но снижают себестоимость другими способами. Либо упрощают процесс производства. Либо сырье – подешевле. Либо оборудование эксплуатируют на износ. Так теряется качество.