– Лев Иванович, порой мне кажется, что ты клиент института Сербского. Ты собираешься совершить смертельный, совершенно бессмысленный трюк. А страховать тебя будет герой-афганец? Ты знаешь, о чем он мечтает? Я пойду к Петру и поломаю все к чертовой матери!

– Ты никуда не пойдешь! – Гуров опустил ладонь на стол, чернильный прибор подпрыгнул.

– Нет, пойду! – Крячко поднялся из-за стола.

– Не пойдешь! – Гуров понизил голос. – Петр не только генерал, начальник Главка, он наш друг, мы не имеем права подставлять друга.

Казалось, из Станислава вышибли дух, оперативник съежился, осел в кресле. Зазвонил телефон, Гуров снял трубку, заученно сказал:

– Слушаю вас внимательно.

– Здравствуй, говорит Тулин.

– Здравствуй, Георгий, есть новости?

– Ночью парни Агеева зарезали сержанта милиции.

– Знаю.

– Я ухожу, мне надоело. Толку от моего сидения никакого.

– Ты в своем праве, я тебя понимаю, уезжай, – безразличным тоном сказал Гуров. – Я разговаривал с Агеевым. Он катит бочку на Капитана.

– И правильно делает, только меня это не касается. Ваша война, ваши дела мне неинтересны.

Станислав, слушавший разговор по параллельному телефону, довольно улыбнулся.

– Я вечером с ним и его окружением встречаюсь, – равнодушно говорил Гуров. – Встреча назначена в «Фиалке», уверен, они меня куда-нибудь отвезут. Но это моя война, тебе желаю удачи.

Гуров положил трубку. Станислав смотрел на друга подозрительно, морщился, с трудом произнес:

– Здесь что-то не так. Ты крутишь, командир. Неужели ты с нами, твоими ближайшими помощниками, не хочешь говорить откровенно? Зачем ты сказал афганцу о разговоре с Агеевым, о бочке, Капитане?

– Сказал, – Гуров пожал плечами. – Я лишь человек, Станислав, не машина, могу сказать и лишнее.

– Никогда! Ну-ка колись, важняк! Я не могу подставлять Орлова, ты прав. Но я и тебя не отпущу одного, и здесь моя правда.

– Обязательно, у каждого человека своя правда. Пока ты выполняешь мои приказы. Найди своего Блондина, мы должны знать, где состоится заключительный разговор. Наружка за мной не пройдет. В районе сегодня вечером будет слишком много глаз.

Гуров смотрел на Станислава долго, и от такого задумчивого взгляда Крячко стало неуютно, даже страшно. Так смотрит смертельно больной, не желающий обсуждать с близкими неминуемость скорой кончины.

– Я бы просил тебя быть откровенным, – сказал наконец Крячко и облизнул пересохшие губы.

– Все главное ты знаешь, а лишнее в нашей работе никому знать не следует, – ответил Гуров.

– Ты жестокий человек, Лева, – впервые в жизни Станислав обратился к Гурову по имени, словно Орлов.

– Жесток? – Гуров усмехнулся. – Не знал, что ты подобные слова употребляешь. Давай к делу. Главное, непрерывная связь. Необходимо ее дублировать, исключить возможность разрыва. Если связь прервется, меня убьют, что крайне нежелательно. Потому ты берешь ноги в руки и отправляешься на поиски своего Блондина. Сегодня он должен отслужить тебе честно, от звонка до звонка.

Тулин подошел к запыленному «Мерседесу», открыл заднюю дверцу, сел рядом с Капитаном.

– Привет, Капитан.