— Зачем тебе, Ингольф? — осведомилась Два Сапога.

— Мое дело, — коротко отозвался мечник, по-прежнему глядя на огонь. И повторил: — Орвар не один.

Гаруса тихонько перевела дух.

«Что все это значит?»

— Колдунья моя, — злобно сказал Расмус. — Она шла ко мне.

— Ошибаешься, братец, она шла ко мне, — вздохнул Большое Брюхо, которого еще называли Повелителем Кладбищ, и пристально посмотрел на женщину: — Не так ли?

— Смотря что ты имеешь в виду, — тихо отозвалась нигири.

— Ты знаешь, что я имею в виду.

— Все идут к тебе, братец, — грубовато бросил Расмус. — Все попадают на кладбища.

— Но никто не торопится, не лезет без очереди, а когда приходит время, всеми силами старается избежать участи. И вот… — Орвар замолчал, не спуская глаз с женщины, которая машинально положила руку на меховой сверток. То ли пыталась защитить, то ли набраться сил. Продолжать невысказанную мысль Большое Брюхо не стал. Жестко заявил: — Я сожру твою плоть и обглодаю кости, колдунья.

— Я знаю.

— Не останется ничего.

— Я знаю.

— И тебе будет очень больно. Ведь смерть — только начало, потом прихожу я.

— Вечноголодное пузо.

Орвар так посмотрел на Расмуса, что тот прикусил язык. Углежог надеялся, что толстяк вернется к разговору с нигири, но Большое Брюхо решил приструнить вякнувшего грязнулю:

— Ты забываешь, братец, что я буду есть до тех пор, пока будет кого есть, — медленно протянул Орвар. — Рано или поздно у меня в зубах окажутся все. Даже те, чья плоть существует только в Отиг.

— А потом пожрешь себя? — осведомилась Два Сапога.

— «Потом» для тебя не будет, так что какая тебе разница?

— Почему ты ей помог?! — не выдержал Расмус. — Зачем привел сюда?

Гаруса с интересом посмотрела на толстяка. Тот невозмутимо почесал объемистый живот, икнул, принимая из воздуха жареную курицу, и снисходительно объяснил:

— Потому что ты бы ее убил, Расмус. И тем самым помог бы наемнику.

— Наемника убила бы я, — усмехнулась Два Сапога. — У мужлана горячая кровь.

Губы Дагни налились бордовым, в зеленых глазах мелькнуло безумие… безумная жажда. Гаруса презрительно скривилась.

— Собачками этих тварей, — рассеяно пробормотал Охотник. — На снегу догонят, покатятся, кровь во все стороны брызжет, красота!

И сжал кулак, прихватив шкуру суки. Та заскулила.

— Скучно, — вздохнул толстяк. — Из года в год одно и тоже, никакой фантазии. Чем же вы отличаетесь от тех безмозглых созданий, что носятся сейчас по миру?

— Мы среди них главные, — напомнила Два Сапога.

Орвар саркастически хмыкнул и перевел взгляд на нигири:

— Кстати, твоя шутка удалась, женщина: наемник потерял коня и теперь тащится по лесу на лыжах.

— Я рада, — ровно ответила Гаруса.

— Не торопись, — предостерег ее Большое Брюхо и вернулся к любимым родственникам: — Чего решили?

Расмус переглянулся с Дагни. В их взглядах читалась бессильная злоба: они не имели власти на территории Повелителя Кладбищ и были вынуждены принять его условия.

— Как мы будем играть? — выдавил из себя чернобородый. Словно гноем сплюнул.

— У них гонка, — спокойно начал Орвар, с наслаждением дробя зубами птичьи косточки. — Гаруса торопится к Мышиным горам, Леннарт пытается ее перехватить.