Я незаметно подхватил ключи и направился в другой конец комнаты, будто бы за книгой, и потихоньку запер дверь у Меган за спиной. Теперь никуда не денется.

– И кто вы такой, чтобы осуждать меня?

Поверь мне, Ларри, я составил мнение об этой юной особе на весьма серьезных основаниях. Мы много времени проводили вместе: по вечерам, пока моя жена играла в бридж или посещала занятия в университете, мы с Меган просиживали над «исследованием Алисы» – бок о бок, прямо за нашим обеденным столом. Странное, пугающее единение над бесконечными кипами материалов, раскопки чужой могилы, премерзкое занятие.

– Как Алиса покончила с собой, Меган?

– Вопросами ее не вернешь! Поздно. – Меган схватила со стола папку с бумагами, вырвала листок. – Это не она! И не я. Мы живые люди, а не буквы на странице.

Снаружи замигала лампа. Надо будет вызвать электрика.

– А ведь я вас уважала, – голос становился все громче, – да только зря. Пустые слова, сотрясание воздуха… – Меган презрительно расхохоталась. «ЛОЛ» – вот как это называется, по ее словам. – Вы просто дурак, профессор.

В соседних офисах постепенно гас свет, коллеги расходились по домам. Я забрасывал Меган вопросами, перемежая их лестью. Открыл вторую бутылку. Она захмелела: неуклюже закинула ногу на ногу, глаза заблестели. Пару раз нервно поглядывала на часы, но уже не могла сосредоточиться. А я запоминал каждое оброненное слово, каждую интонацию, чтобы не упустить ничего по рассеянности (на днях я назвал Флисс «Лиз»; к счастью, жена не заметила моей оплошности).

– Расскажите, когда вы с Алисой виделись в последний раз, – сухо поинтересовался я.

– Снег. В тот день шел снег, – сонно вздохнула Меган.

Прошлой зимой снегопад был только однажды – в ночь четвертого февраля.

– Вы виделись с ней у реки? Так ведь, Меган? Вы там были. Вы были в Саутгемптоне.

Письмо, отправленное профессором Джереми Куком, 20 апреля 2013 г.

Дорогой Ларри!

– Это нормально – все время думать о женщинах? – спросил он у меня вчера вечером. – О сексе?

– Говорят, секс как кислород: пока он в достатке, не обращаешь особого внимания, а вот нехватку замечаешь сразу.

За мальчишкой интересно наблюдать: меня привлекает его грубоватая резкость, яркие рисунки на коже. И не упрекай меня, Ларри, – знаю, поганца давно надо было сдать полиции. Но пусть тот, кто без греха, первым бросит камень и прочая, прочая.

– Алиса для меня как кислород.

Он называет себя «Мокси»; на самом деле его зовут Гэвин.

– Вы собирали ее вещи. Становилось легче?

– Не особо. Это же просто вещи, не она.

На полу была разложена вся его коллекция – совсем скоро семейство Сэлмон получит ее в целости и сохранности. Несколько браслетов, игральные карты, распечатка эссе по творчеству Майи Энджелоу, открытки, ручки, подставка для пивной кружки с изображением кенгуру, засохшая роза, зубная щетка, заметки для музыкального обзора, джемпер с надписью: «СМЕЙСЯ, ЛЮБИ, ЖИВИ».

– Здесь не хватает только книжки какого-то японского автора. Я подбросил ее маме Алисы на порог.

– У меня недавно умер близкий друг, – сказал я.

– И учти, старик, я тебя по-прежнему ненавижу.