В то время мы оба следили с большим интересом, как комментаторы и правых, и левых взглядов начали в печати фантазировать о том, что было бы, если у нас появился президент, признающий свои ошибки. Консервативный обозреватель Джордж Уилл и либеральный обозреватель Пол Кругман призывали Буша признать свои ошибки, но президент оставался непреклонен. В 2006 г., когда Ирак скатывался в пучину гражданской войны, 16 американских разведывательных служб выпустили доклад, в котором утверждалось, что оккупация Ирака усилила исламский радикализм и риск терроризма, но Буш заявил делегации консервативных журналистов: «Я никогда не был убежден более чем сейчас, что решения, принятые мною, были верными решениями» [1].

Конечно, Бушу нужно было оправдать войну, которую вела его администрация в Ираке, он слишком много вложил в этот курс, чтобы отказаться от него: тысячи смертей и по самым консервативным оценкам Американского института предпринимательства, сделанным в 2006 г., не менее триллиона долларов. Соответственно, когда он просчитался с первоначально названными им причинами войны, он нашел новые: необходимость избавиться от «очень плохого парня», борьба с террористами, установление мира на Ближнем Востоке и демократии в Ираке, укрепление безопасности США и завершение «задачи, для решения которой [наши солдаты] отдали свои жизни». Иными словами, мы должны продолжать войну, потому что мы начали войну.

Политики — это самый заметный тип любителей самооправданий, вот почему они дают такие яркие примеры. Они добились совершенства в искусстве говорить, используя страдательный залог, даже прижатые к стенке они очень неохотно могут признать ошибку, но не свою ответственность за нее. О, ну ладно, были сделаны ошибки, но не мною — это кто-то другой, кто останется безымянным [2]. Когда Генри Киссинджер сказал, что «администрация» могла допустить ошибки, он обошел стороной тот факт, что как национальный советник по безопасности и государственный секретарь (причем, одновременно) именно он на самом деле и был администрацией. Такие самооправдания позволили ему принять Нобелевскую премию мира спокойно и с чистой совестью.

Мы следим за поведением политиков с изумлением или ужасом, или тревогой, но психологически то, что они делают, не отличается по характеру, хотя, определенно, отличается по своим последствиям от того, что большинство из нас делало в какие-то моменты в нашей личной жизни. Мы сохраняем несчастливые отношения с другим человеком, или просто такие отношения, которые ни к чему не приведут, потому что, в конце концов, мы потратили столько времени на то, чтобы они заработали. Мы остаемся на нелюбимой и скучной работе слишком долго, потому что ищем причины, чтобы оправдать свою нерешительность, и неспособны ясно понять, какую пользу нам принес бы уход. Мы покупаем неудачный автомобиль, потому что он роскошно выглядел, тратим тысячи долларов, чтобы эта проклятая штука ездила, а потом тратим еще больше, чтобы оправдать эти инвестиции. Мы лицемерно браним друга или родственника за какой-то реальный или воображаемый проступок, а себя воспринимаем как миротворцев, если только другая сторона извиняется или старается искупить вину.