— Александр! — выдохнул потрясенный Ротмер.

— Как ты мог сделать это? — с недоумением спросил Блэквелл. — Ведь она — твоя племянница.

— Я не похищал ее, клянусь тебе.

— Врешь! Почему же тогда воры знали расположение внутренних коридоров? И почему бриллианты оказались у тебя?

— Я убил похитителей.

— И взял драгоценности себе? Так же, как взял мой дом, мои земли, но не только твоя жадность толкала тебя на преступления. Ты знал, что Аннора никогда не отдаст тебе письмо. Потому что никогда не простит тебе попыток изнасиловать ее.

— Но я искал твою дочь и лишь не успел вовремя, она была уже мертва.

Александр размахнулся и ударил Фэлона в челюсть. Тот охнул и упал на пол.

— Нет, родственник, здесь ты ошибся, — сказал, склонившись над ним, Блэквелл. — Моя дочь жива. Только понадобилось двадцать пять лет, чтобы ее найти.

— Что? — удивленно посмотрел на него Ротмер. — Этого не может быть!

— Как? Дочь Александра жива? — хмуро переспросила Слоун, сжимая в руке пистолет, и вопросительно посмотрела на Рэмзи. — Значит, это Пенелопа? Я убью ее!

С искаженным лицом она повернулась к двери.

— Не думаю, — раздалось из темного угла комнаты, и в сумраке стал виден ствол еще одного пистолета. — Мисс Ротмер, бросьте оружие!

На середину кабинета вышел человек в черном и снял с головы капюшон. В дверях появился Даунинг, держа на прицеле Слоун.

— Все было хорошо, пока ты не влез в нашу жизнь, — глухо произнесла та, целясь в Рэмзи.

Раздался выстрел, и О'Киф стал медленно сползать на пол. На его коричневом камзоле появилось черное пулевое отверстие. В комнату, громко крича, ворвалась Пенелопа.

— Боже мой! Боже мой! — в отчаянии бормотала она, поддерживая ему голову. — Кто-нибудь, вызовите «скорую»!

Александр поспешил к телефону. А Мэтерс, закинув за спину капюшон, поднял с пола брошенный Слоун пистолет. Даунинг надел на нее и Фэлона наручники.

— Со мной все в порядке, — сказал улыбаясь Рэмзи.

— Как это — в порядке?! — продолжала причитать Пенни. — Ведь в тебя же стреляли!

— Я в бронежилете.

Александр усмехнулся и стал извиняться по телефону перед потревоженными понапрасну врачами.

— Мэтерс уговорил меня надеть эту тяжесть, — объяснял далее О'Киф. — Хотя я, честно говоря, не думал, что от нее будет какой-нибудь прок.

— Значит, ты договорился с полицейскими, не предупредив меня? — Она не знала, плакать ей или смеяться. — А я-то волновалась, переживала!..

Пенелопа с притворной суровостью ударила его кулаком в грудь. Он засмеялся и заключил ее в объятия. И она тихо заплакала, уткнувшись лицом ему в плечо.

— Даже в гневе она похожа на свою мать, — сказал с умилением Блэквелл.

— Папа, помолчи, пожалуйста, — откликнулась Пенни, перестав на секунду плакать.

Рэмзи помог ей подняться и нежно поцеловал в щеку, затем снял бронежилет и, достав смятую пулю, протянул ее Пенелопе.

— Спасибо, Пит, — поблагодарил он Мэтерса, передавая ему жилет. — Ваше оружие несколько слабовато. Смотри, как действует мое.

И, не ожидая одобрения, он выстрелил из кремневого пистолета в камин. От грохота у Питера заложило уши; когда рассеялся дым, он увидел в кирпичной кладке камина выбоину величиной с апельсин.