Последний пример подводит нас уже к организации текста в целом, и здесь у поэтов архаической эпохи были тоже свои средства.
Первое из них — количественная симметрия либо рядом стоящих отрезков текста, либо расположенных вокруг некоего центра. Примером первого в "Теогонии" могут служить два почти равновеликих рассказа о детях Геи (127-138 и 139-153) или каталоги потомков Ночи и Нерея (211-232, 240-264), за каждым из которых следует менее обширный отрезок, так что в сумме выходит разница всего в один стих. Из "Трудов и Дней" можно в качестве примера привести притчу о веках: здесь описание железного века занимает почти столько же места, сколько каждая пара предыдущих.
Пример симметричной композиции дает Теог. 453-506. Расположенный почти посередине поэмы, этот эпизод и повествует о самом важном событии в генеалогии богов: утверждении власти Зевса. Соответственно, сначала перечисляются дети Крона, которых он проглатывал (453-467); потом рассказывается о рождении единственного из сыновей, избежавшего этой доли (468-491), и, наконец о свержении Крона и признании верховной власти Зевса (492-506). Схема аБа возникает без всякой натяжки, если даже отдельные стихи и вызывают подозрение.
Другой прием — рамочная (кольцевая) композиция, когда какой-нибудь отрезок текста с законченным содержанием обрамляется лексически сходными стихами. Список Нереид в "Теогонии" начинается словами: "Многожеланные дети богинь родились у Нерея" (240), заканчивается: "Вот эти девы…, что рождены беспорочным Нереем" (263 сл.). Еще более яркий пример — там же, 550-561, о том, как Зевс спровоцировал Прометея обмануть его (на самом деле, это так называемый этиологический миф, призванный объяснить, почему богам отдают несъедобные части жертвы). В начальном и последнем стихе всю вторую половину заполняет фразеологизм: "Зевс, многосведущий в знаниях вечных" (в переводе в первом случае имя Зевса заменено на его патронимик Кронид).
Наконец, обратим внимание, что обе поэмы состоят как бы из двух половин. В "Теогонии" первая ее половина (до 450), вполне соответствует названию, поскольку речь идет о рождении многочисленных богов; вторая же половина безраздельно посвящена Зевсу — его победам и его потомству (последним стихом поэмы мы считаем 964). В "Трудах и Днях" обратная картина: собственно "труды" начинаются со ст. 381 и заканчиваются, вместе с поэмой, ст. 764 (следующие затем "дни" — более позднее добавление), всего выходит 384 стиха; первую же половину занимают миф, басня, притча, моральные наставления, всего 380 стихов. Отдельные подозрительные стихи (и здесь, и в ранее использованных примерах) общей картины не меняют: сочиняя, Гесиод не носил с собой калькулятора, и нам важны не точные числа, а общая тенденция.
Приведенные выше наблюдения показывают, что обе поэмы складывались в уме Гесиода с самого начала как двухсоставные, со своей поэтической задачей в каждой половине. В то же время обе половины внутренне связаны между собой: нельзя было говорить в "Теогонии" о вручении верховной власти Зевсу, пока перед нами не прошли его предшественники, а их перечень в первой половине без повествования о подвигах Зевса имел бы только значение справочника в стихах, для которого не требовалось дарования Гесиода. Точно так же — в "Трудах и Днях", только с большей заинтересованностью автора в описании земледельческого труда. Но и при этих условиях пафос второй половине придает содержание первой: во имя чего стоит трудиться? Чтобы жить по справедливости, чтобы не наступил железный век со всеми его прелестями.